Финал

Эдвардс Скарлетт

– Да. Правильно.

– Но он окружен...
– я обхватыва свою голову.
– ... ну, вы знаете, черепом?

– Да. Это будет хирургическая процедура. Мне придется снять наружный слой кости. Но активная молекула в сыворотке крови слишком велика, чтобы пересечь гематоэнцефалический барьер. Это единственная система доставки, которая делает это возможным.

– Но вы же не можете оперировать меня здесь?
– спрашиваю я.
– Я имею в виду...

– Нет. Конечно, ты права. Мы вернемся в медицинский центр Германа Грейса, где я работал. Мне нужно

было всё устроить, поэтому я так долго был в Америке. Но...
– он улыбается.
– Я уже все сделал, и назначил время через неделю.

– Нужно время, чтобы всё это принять.

Я оглядываюсь, когда Джереми входит в комнату.

– Ты знал, что мы возвращаемся в Штаты?
– спрашиваю я его.

– Теперь знаю, - отвечает он.

– И что доктор Телфэр предлагает сделать мне операцию на мозге?

Джереми хмурится, но прежде чем он успевает что-то сказать, доктор говорит:

– Вообще-то я буду делать инъекцию в мозг. Это не операция на мозге. Это две совершенно разные вещи.

Джереми подходит сзади и обнимает меня за плечи.

– А это безопасно?
– спрашивает он.

Доктор Телфэр кивает.

– Иначе я бы и не предлагал. Я буду доставлять контролируемые дозы лекарств в определенные участки ее мозга. Лилли...
– он смотрит на меня.
– ...весь процесс начнется с катетера, управляемого сложной компьютерной системой траектории, которая позволит мне точно увидеть, где находится разрез. Мне нужно только сделать небольшой надрез на твоем черепе, - он постукивает пальцем по месту чуть выше моего лба.

– Если смотреть с этой точки зрения, то это вообще не операция.

Он обращается к своему брату:

– Вся процедура будет проходить внутри аппарата магнитно-резонансной томографии. В сыворотке будет радиоактивная жидкость, которая будет видна на аппарате. Я смогу контролировать поступление лекарств в ее мозг и через все остальное тело в режиме реального времени. Но есть...одна маленькая проблема, - говорит он.

– И какая же?
– спрашиваю я.

– Лилли. Из-за нынешнего состояния твоего мозга я крайне, крайне неохотно использую любые виды анестетиков. Ты понимаешь, что в твоем организме уже есть мощные наркотики? Ну, а введение чего-то еще, что может изменить твое равновесие, может иметь непредвиденные, негативные последствия.

– Так что же вы хотите сказать?
– спрашиваю я.
– Что я буду лежать там, пока вы будете вырезать дыру в моем черепе, находясь при этом в полном сознании?

– Именно так, - подтверждает он.
– Мы, конечно же, нанесем обезболивающий гель. Ты не почувствуешь никакой боли. Это не та часть, о которой я беспокоюсь.

– А о чем?

– Когда ты будешь находиться в аппарате МРТ, ты должна будешь быть очень, очень спокойна. Малейшее движение - подергивание, зевок, особенно глубокий или неровный вдох заставит мою иглу двигаться и промахнуться мимо цели.

– Так что же вы собираетесь делать?
– спрашиваю я.

– Нам придется пристегнуть тебя ремнями, - говорит он.

Мои глаза расширяются.

– Точно так же,

как Эстебан поступил со мной, - тихо говорю я.

Доктор Телфэр кивает.

– Да. Я боюсь вызвать твои воспоминания. Пока мы это делаем, ты должна будешь сохранять абсолютное спокойствие.

– Сколько времени займет эта процедура?
– спрашивает Джереми.

Его тело напряженно прижимается к моему.

– С того момента, как она окажется в аппарате магнитно-резонансной томографии, сколько времени тебе понадобится?

– Сорок секунд, - без малейшего колебания отвечает доктор Телфэр.

Я смотрю на Джереми снизу вверх.

– Это не так уж плохо..., - говорю я.

– Сорок секунд на каждую инъекцию, - поправляет себя доктор Телфэр.

Теперь он выглядит очень серьезным.

– Не забывай, что их пять.

– Три минуты двадцать секунд, - рычит Джереми.
– Лилли. Ты сможешь с этим справиться?

– Кроме того, после каждой инъекции наступает пятиминутная задержка, - перебивает его доктор Телфэр.
– Время, в течение которого Лилли должна находиться под аппаратом МРТ, чтобы оценить распределение сыворотки в ее мозгу.

Я с трудом сглатываю и смотрю на него широко раскрытыми глазами.

– Вы хотите, чтобы я почти полчаса пролежала привязанной на маленькой кровати, боясь пошевелиться, боясь того, что случится, если я это сделаю?

– В сущности...
– выдыхает доктор Телфэр.
– Да. Мы можем отложить эту процедуру, Лилли, до тех пор, пока у тебя не будет больше времени, чтобы отвлечься от событий...

– Нет!
– вскрикиваю я.
– Нет! Если мы собираемся это сделать, то я хочу сделать это сейчас. Как можно скорее. Черт возьми, я бы сделала это сегодня, если бы могла.

Я снова смотрю на Джереми. Он кивает с серьезным одобрением.

– Я хочу избавиться от этого. Избавиться от этой...грязи...навсегда. Пока оно не исчезнет, я всегда буду чувствовать себя грязной. Испачканной. Это последний шаг на пути к выздоровлению.

– Физически - да, - говорит доктор Телфэр.
– Нам все еще приходится иметь дело с эмоциональной и психической травмой. Но до сих пор ты отлично справлялась с этой задачей. Я не предвижу никаких проблем.

– Тогда да, - энергично киваю я.
– Да, я собираюсь это сделать. Да, мы должны это сделать. Без задержек. Это все равно что одним махом сорвать пластырь. Разве не так? В противном случае эта процедура будет просто продолжать быть чем-то маячащим вдалеке, ожидая, когда я скажу, что готова. Ну вот, теперь я готова.

– Если мы подождем, - начинает Джереми.

Я бросаю на него тяжелый взгляд. Он продолжает, несмотря на мой молчаливый протест:

– Если мы подождем, у Лилли будет больше времени, то есть ли шанс, что ты разрешишь использовать анестетик для всего тела?

– Никогда, - говорит доктор Телфэр

 - Тогда возникнет слишком много неопределенностей. Слишком много переменных, чтобы их контролировать. Я хочу максимально снизить риск. Это самое лучшее, что я могу сделать, чтобы гарантировать успех.