Финикиянки

Еврипид

Себя богам безумно приравнявший;

Щит украшал ему литой гигант:

Какой-то город снявши с оснований,

Он на плечи себе его взвалил,

И то была угроза нашим Фивам!

У врат седьмых был, наконец, Адраст...

Аргосский щит украшен был рисунком,

Изображавшим Гидру, вкруг нее

Сто лютых змей вилися, и драконы

С кадмейских стен похищенных бойцов

В своих кровавых челюстях держали

Микенская утеха! Таковы

1140 Моим _тогда_ вожди предстали взорам...

Наш первый бой был бой издалека,

Перо стрелы, и тяжкие обломки,

И дротики из напряженных рук,

И из пращи сокрытый меткий камень

Все было нам защитою... Но вот

Тидей, когда одолевать мы стали,

Так закричал аргосцам, а за ним

Твой Полиник, царица: "О данайцы!

Не ждете ль вы, чтоб перебили вас

Снарядами? Что медлите набегом

Ворота взять? За мной, вперед, гимнеты!

И конные, и с колесниц своих

Из-за щитов разящие гоплиты!"

На этот зов аргосцы, как один,

Все поднялись, и кровью обагрился

Из черепов разбитых вражий стан...

1150 Не раз тогда и с наших стен летели

Убитые, как ловкий акробат,

И на поля их кровь лилась потоком...

Но вот из уст аркадских слышен крик:

"Огня сюда и топоров!" И вижу

У самых стен исчадье Аталанты...

Ворота он ломать готов, но камнем

(Которого в повозке не свезти)

В него метнул Периклимен с забрала,

И голова под золотом кудрей

Размозжена, по швам своим расселась,

1160 А щек его румянец заалел

От хлынувшей из раны крови жаркой;

И дочь Меналова, царица стрел, увы,

Живого сына больше не увидит...

Обрадован удачею, наш царь

К другим спешит воротам. Этеоклов

Я правлю след. Глядим, у наших стен

Тидей орудует с дружиной этолийской,

А меткий их и непрерывный дротик,

Того гляди, что башенный карниз

Снесет... Уж, тыл к Тидею обращая,

Покинуть пост дерзнули сторожа

И за стеной от гибели спасались,

Когда сам царь на бруствер их вернул,

1170 Как псов труба охотничья сзывает...

Мы - далее... О, ужас! Капаней...

Нет, ярости надменной не сумею

Я передать, с которой сходни он

Огромные влачил к фиванским стенам

И с похвальбой кричал, что сам Зевес

Не защитит теперь кадмейских башен.

И вот уже по гладким ступеням

Взбирается, и град камней тяжелых

Принять на щит тяжелый норовит...

1180 Вот гребень стен перешагнуть готов он...

И вдруг... Зевес ударом поразил

Безумного... Далеко задрожала

Земля окрест, и, тяжестью своей

Влекомый, он упал сожженным трупом.

Кронидов гнев аргосского царя

В смущение приводит, и дружины

Он отозвать спешит, но на врага

Нежданные кидаются фиванцы,

Зевесовым огнем ободрены...

1190 Все хлынуло из города - пехота,

И всадники, и сотни колесниц

Среди врагов измятых очутились,

И копья Фив вонзились в их щиты.

Разгром полнейший! Сколько там убитых,

Что колесниц поверженных, колес

Что разлетелось в щепки! Все смешалось:

И трупы и обломки. Да, пока

Мы отстоять сумели укрепленья,

А что потом случится, знает бог...

(Подавляя вздох.)

Корифей

1200 О, победить отрадно: разве боги

Что лучшее придумают, не мы.

Иокаста

Ко мне судьба и боги благосклонны:

И сыновья живут, и город цел,

А Менекей погибший - это кара

Его отцу за мой преступный брак

И тяжесть мук Эдиповых. Он может

Утешиться, конечно, благом Фив...

Но ты вернись к начатому... Что дальше?

Что стали делать дальше сыновья?

Вестник

Будь счастлива, царица, тем, что есть.

Иокаста

1210 Я знать хочу, что было дальше, вестник...

Вестник

Иль весть тебе спасенья не мила?

Иокаста

Грядущее безвестностью тревожит...

Вестник

Позволь уйти, царица, _дело_ ждет:

_Царю_ его оруженосец _нужен_.

Иокаста

(пытливо всматриваясь в него)

Ты от меня несчастие таишь?..

Вестник

Ох, продолжать-то лучше бы не надо...

Иокаста

(вцепляясь в него)

Ты скажешь все, коли тебя в эфир

Не унесут невидимые крылья...

Вестник

О, горе мне! Зачем благую весть

Принесшего уйти ты не пустила?

Внемли же злу, царица, и узнай,

_Что сыновья твои в единоборство_

Иокаста с легким стоном делает шаг назад и закрывает лицо руками.

О, дерзость, о, неслыханный позор!

1220 Теперь вступить готовятся отдельно

От воинов, и громогласных слов

Им возвратить уже не может воздух...

Когда к молчанию воззвал глашатай

И все ряды затихли в ожиданье,

С высокой башни первым Этеокл

Речь обратил к соперникам затихшим...

"Данайцев цвет и ты, народ кадмейский,

Так говорил наш юный властелин,

Из-за меня и брата Полиника