Финикс. Трасса смерти
Шрифт:
Салли снова нажала на кнопки, но толку было мало. Она посмотрела наверх и сказала:
— Наверху есть аварийный люк. Мы могли бы вылезти на крышу, если бы не все эти шкивы и тросы — нас может затянуть туда.
Я осмотрел боковые панели кабины. Они были пластмассовые и окантованы дюралевыми рамами, скрепленными болтами.
— У меня другая мысль, — сказал я и, снова надев свой ботинок, лег спиной на пол, согнул колени и со всей силой ударил ногами по панели. Кабина дрогнула и качнулась на тросе. — Что-нибудь получается?
Салли наклонилась и осмотрела стену кабины.
—
Я ударил ногами снова.
— Да, получается, — закричала Салли. — Два болта отстали. Продолжай!
Я начал раз за разом бить ногами в стену, и вот целая панель отделилась от кабины, и большой лист прозрачной пластмассы отвалился и полетел вниз, перевернулся и скрылся в темноте. Мы услышали, как он внизу грохнулся об асфальт.
Салли первой ухватилась за перекладины лестницы, потом я почувствовал, как она дрогнула под моей тяжестью. Я видел, что кабина начала подниматься — маленький светящийся кубик продолжал ползти наверх, в ночное небо, становясь все меньше.
А в шахте Салли уже стала спускаться — я видел ее темный силуэт; платье, казавшееся совсем черным, развевалось на ветру.
Ветер дул порывами, завывая и свистя на стальных фермах. Салли торопливо спускалась по лестнице к черной впадине парковочной площадки. Лифт над нами остановился. Я представил себе: двери открываются, Бобби видит, что кабина пуста, видит выломанную боковину, входит в лифт и нажимает кнопку — он гонится за нами. Я попытался ускорить спуск — левая нога, правая рука, правая нога, левая рука. Мне казалось, что я мог бы двигаться быстрее, если бы не дурацкое напряжение, но я никак не мог расслабиться.
Кабина лифта стала спускаться за нами. Бобби высунулся из нее, он вертел головой из стороны в сторону, глядел вниз, но, похоже, не видел нас. Лицо его было в крови.
Карабкаться вниз по лестнице — это тяжелое, утомительное занятие, как ходьба на лыжах по пересеченной местности. Ржавые перекладины царапали мои ладони. Казалось, что кабина лифта догоняет нас, но я не был в этом уверен. От ветра слезились глаза, и я задыхался.
Внизу раздался голос Салли.
— О, черт возьми, — воскликнула она.
Я посмотрел вниз — она лежала на земле в пяти футах подо мной.
— Я не смогла удержаться — земля как будто прыгнула мне навстречу. Похоже, у меня сломана щиколотка.
— А как другая нога? — спросил я, глядя, как лифт спускается к нам, увеличиваясь в размерах.
— Ты бы лучше, чем рассуждать, отнес меня в машину, Форрест.
Я взял Салли на руки — ее голова прижалась к моей груди — и сбежал по ступенькам к машине, открыл дверцу и осторожно уложил ее на сиденье. Обежав машину с другой стороны, я прыгнул в нее, включил зажигание, дал полный газ и выехал с площадки, как вдруг Салли закричала ужасным голосом:
— Стой!
Я остановил машину.
— Посмотри под днище машины! — Я удивленно уставился на нее. Кабина лифта уже спустилась почти до первого этажа.
— Черт побери, Форрест, он сделал это! Он сказал, что сделает. Уверена, что сделал! — Она сидела с белым как мел лицом. В зеркале заднего вида я видел, что кабина лифта находится уже в тридцати футах от земли.
— Что он сделал, Салли? О чем ты говоришь?
— Он сказал, что убьет Барнса, когда я стала встречаться с ним. Послушай, Форрест, ты ведь знаешь, что это он подстроил штуку с бомбами. Бобби сказал, что он и тебя убьет. Он сказал это перед тем, как я позвонила тебе. А где, ты думаешь, он был, когда ты приехал сюда?
Я вспомнил, что действительно Бобби не было ни в квартире, ни возле бассейна. И тут Салли закричала:
— Взгляни под машину! Посмотри под своим сиденьем!
Я выскочил из машины. В это время дверцы лифта распахнулись, осветив асфальт лучом желтого света. Бобби побежал к своей машине, отбрасывая на землю огромную тень. Я скользнул под автомобиль. Увидеть я ничего не мог — приходилось действовать ощупью. Я что-то нащупал под днищем.
«Что-то».
Я нащупал это что-то обеими руками, шаря под днищу пальцами, как слепец. Большая связка трубок, связанных проводом. Я насчитал шесть трубок.
Шесть трубок было и у Барнса!
Послышался звук включенного стартера — Бобби отчаянно гонял стартер, так как двигатель не заводился. Я потянул связку трубок, и она начала поддаваться. Еще рывок, и связка отделилась от днища и с приглушенным звуком ударилась о землю. Я осторожно выполз из-под машины, таща за собой трубки, стараясь, чтобы они не цеплялись за асфальт. Малейшая вибрация — и сработает взрыватель. Возможно, здесь установлено инерционное устройство. При первом же толчке машины на ухабе… Заряд динамита взрывается от детонатора, а тот срабатывает от электрического разряда, создавая при этом достаточную температуру для взрыва основного заряда.
Бобби завел свою машину.
Я осторожно опустил свой «драгоценный» груз на землю. Сам я также поднимался осторожно и медленно: так действует на вас мысль о возможности взрыва — вы стараетесь избегать не только резких движений, но даже внезапных мыслей.
— Да давай же скорее, черт побери! — закричала Салли. Я побежал, вскочил в машину и, дав газу, набрал скорость, рассчитывая выехать на шоссе и оттуда коротким путем вернуться на Верблюжью гоpy.
Но мне пришлось вдруг резко затормозить и вывернуть руль налево: дорогу закрывали тяжелые стальные ворота. Машина развернулась на сто восемьдесят градусов, ее занесло, и она едва не задела задом ограду. Мы остановились и прямо перед собой, в тридцати ярдах от нас, увидели «рэнджровер». Я выключил фары и зажигание, мы вышли из машины и услышали, как Бобби со страшным скрежетом переключается с первой скорости на вторую, со второй на третью. Он включил фары: они осветили нас, стоящих по обе стороны моего «бьюика».
Раздался пронзительный визг тормозов и шин по асфальту. Машина Бобби остановилась примерно в двадцати ярдах от нас.
Он выключил двигатель и вышел из автомобиля — его силуэт четко выделялся на фоне света, падавшего из открытой двери лифта. Лицо у него было разбито, но я не смотрел ему в лицо. Он держал в руке какой-то предмет — маленькую коробочку.
Салли, в ужасе отпрянув, закричала:
— Не надо, Бобби, не надо!
Он услышал ее крик, кивнул, улыбнулся своей великолепной белозубой улыбкой и махнул рукой.