Фиолетовый снег
Шрифт:
– Типа того. Я тут тортик на новоселье купила…
Договорить не успела, так как была схвачена Ванькой и подброшена под потолок, поставлена на ноги и поцелована в макушку.
– Так это все дело меняет! – Серебрился глазами Иван. – Вы даже не представляете, насколько!
Он быстро оглядел мои три с половиной предмета обстановки.
– Я только позавчера переехала… - стала оправдываться я. – Ничего купить не успела. Вот, завтра собралась…
– Так. – Ванька что-то соображал. – Сидите дома, никуда не уходите. Я через час вернусь.
– А ты чего задумал? – с подозрением спросила я. – Не надо ничего делать!
– Вы обещаете никуда не уезжать? Или мне ключик забрать? – Парень протянул руку к висящему на крючке автомобильному ключу.
– Обещаю. – сдалась я.
– Я быстро! – сказал Иван и скрылся за дверью.
Прождала я минут сорок, когда услышала громкий стук в дверь. Звонок я тоже еще не купила. Надо не забыть вместе со светильниками посмотреть в электротоварах. Я открыла дверь и увидела огромный куст белых роз. Иначе, наверно, не скажешь. Куст протиснулся в дверь, и за ним я узрела Бортниковых. Обоих. Розы были в руках Александра Ивановича, огромная ваза – у Вани. Они оба смотрели на меня своими чудесными глазами и улыбались.
– Проходите, - сказала я. – Только смотреть еще не на что. И сидеть не на чем. Тортик на новоселье есть и его надо съесть. – Я пропустила их в коридор и развела руками. Александра Ивановича я не ждала, но не хотелось портить Ване настроение своими капризами. Да и ни к чему это.
Ванин отец, не отрываясь, смотрел на меня. А он действительно сильно похудел. Даже лицо осунулось. Только глаза остались прежними: острыми и пронзительными.
– Ничего, - наконец хрипло проговорил он. – Вы давно здесь живете?
– Два дня. – сказала я. – Вот как-то так скоропостижно получилось, что даже ничего не успела толком приобрести. Завтра поеду. – начала оправдываться я.
– Сказали бы мне, я бы помог.
– Да мы не настолько близко знакомы, чтобы я со своими просьбами к Вам приставала. Да и мне бывшие ученики помогли. Перевезли вот.
– Пап. Она всегда такая! Я ей так обрадовался, а она пищит: “неприлично!”. Светлана Васильевна, розы я поставил в воду, а новоселье справлять у Вас действительно не на чем. Идемте к нам!
Я беспомощно посмотрела на отца этого, не замороченного предрассудками, юноши. Но тот, к моему изумлению, обрадовался: - Да, идемте, идемте к нам!
Пришлось брать тортик. Ключи у меня отнял Иван, сказав: - Вы идите, я закрою и догоню!
Мы вдвоем с Александром Ивановичем вышли из подъезда на улицу. Дул теплый, уже июльский, ветер. По голубому небу бежали легкие белые облака. Березки на газоне шумели зеленой листвой.
– Как живете, Светлана Васильевна? – неожиданно спросил Бортников-старший.
– Хорошо. – Улыбнулась я. – Лето, тепло, отпуск. Что еще желать от жизни? А Вы?
Он посмотрел мне в глаза: - Я прошу прощения за свою грубость в Новогоднюю ночь. Я сильно был неправ. Вы меня простите? Я могу надеяться, что вы сможете забыть, как глупо я себя вел? – он осторожно взял меня за руку и поднес к губам. Мы остановились.
– Александр Иванович! Я не буду ничего обещать, но попытаюсь.
– Вы мне не доверяете?
– Я не доверяю никому.
– Почему?
– Все, кому я доверяла, в конце концов, меня обманывали. Не хочу разочаровываться опять.
– Я не хочу от вас ничего требовать, и заставлять мне верить. Просто… не отталкивайте. Вы согласны?
У меня закружилась голова от этих бездонных прозрачных глаз. Я смотрела в них и падала, падала…
– Попробую. – Выдавила из себя я хриплым шепотом. Меня затрясло от этого невысказанного напряжения. Александр Иванович поцеловал мою ладонь и приложил к своей щеке, как когда-то сделал его сын на Новогоднем балу.
– Спасибо за надежду, Светлана Васильевна!
Ванька нас нагнал, когда мы уже подошли к их подъезду. В руках у него была моя гитара.
На стол я собрала быстро. Кое-чего Иван докупил, сбегав в ближайший магазинчик. Александр Иванович порылся в кухонном шкафу и вытащил на свет бутылку крымского белого вина. Уже свечерело, пока мы бегали туда-сюда, но солнышко, опускаясь все ниже к горизонту, еще ярко освещало наш двор и ближайший лесок. Жара уже ушла, и от зеленых деревьев веяло прохладой. Мы расположились за широким деревянным столом с фигурной столешницей на кухне у раскрытого окна.
Бортников-старший распечатал бутылку и разлил вино по бокалам.
– С новосельем, Светлана Васильевна!
– Спасибо, - улыбнулась обоим я. Мы выпили вино и захрустели свежими салатами. Я вытащила из духовки запеченную рыбу и разложила по тарелкам мужчинам. Они дружно набросились на ароматно пахнущий деликатес. Александр Иванович ел как женщина, у которой только закончилась диета, то есть, всё и помногу. На тарелке возвышалась небольшая, но мощная горка из различных вкусностей. Ваня с улыбкой в глазах искоса посматривал на отца. Мы еще выпили.
– Светлана Васильевна! – вдруг сказал Ваня.
– А спойте нам что-нибудь!
Его отец, мне показалось, испуганно дернулся. Но Ваня коротко взглянул и тот успокоился. Я ничего не поняла из их странных переглядываний, но спеть не отказалась.
– Гитару неси, Вань. Что петь будем? Русское, родное?
– Шумел камыш, деревья гнулись… - с хохотом подтвердил Иван.
– Не обессудьте. – Я подстроила гитару и запела: “Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была…” Мужчины подхватили. Оба Бортниковых пели каким-то мягким, обволакивающим и утягивающим в фантазии, баритоном. Мне понравилось. Мы спели еще и еще. Промочили связки вином. Ванька принес флейту. Ту, которую ему подарил Иннокентий Кириллович. Флейта вела мелодию, я расцвечивала ее гитарным перебором. Получалось красиво. Вот Иван положил флейту после очередной песни и сказал: - Моему папе нравится одна старая песня. Она называется “Эхо”.- Он немного наиграл мелодию. – Вы ее знаете?