Фиолетовый снег
Шрифт:
– Дядь Толь! Я – Света, Вашего брата Василия дочка. Вы, наверное, помните, как мы к Вам приезжали?
Дядя Толя искренне улыбнулся и сказал: - Ну, Слава Богу, а то я звонил, писал после его смерти, а вы все не откликались. Заезжайте! – он пошел открывать ворота.
Я его спросила: - Мы можем у Вас остановиться на ночь? Не потесним?
– Да хоть навсегда, - улыбнулись его морщинки. Они с отцом были так похожи. Я вздохнула. Он заметил и переменил тему: - Твои мужики?
Ванька доставал из машины сумки, а Александр как раз подошел поздороваться и подал дяде Толе руку: - Александр.
– Я – Иван, - крикнул от машины Ванька.
– Идем в дом. – пригласил дядя. Александр
– Нам же ехать завтра! – в испуге отказалась я.
– Вы в отпуске? В отпуске. Поедете послезавтра. Только приехали и уже бросаете старика! Это неправильно. – Дядя Толя разлил по бокалам густую красную жидкость. – Это мое собственное виноградное вино. Пробуйте. Вкусно. Итак, за знакомство!
Через час мы сидели и вчетвером пели русские народные песни. А в открытые окна террасы лезли любопытные яблоневые ветки.
На следующее утро я проснулась рано. Через приоткрытое окно бил яркий солнечный свет. Я встала, надела сарафан и пошла в сад. Мне хотелось снова увидеть виноградные лозы, кусты смородины и подрастающие дыньки с арбузиками. Ну и, конечно, старые раскидистые яблони. Дядя Толя уже был там.
– Доброе утро! – поприветствовала его.
– Рано же ты поднялась! Солнышко разбудило?
– Да, красиво тут у Вас! Все осталось, как в детстве. Ничего не изменилось. – Я погладила пальцами резной виноградный лист. Виноградинки наливались светом и соком.
Дядя Толя повел меня вглубь участка: - А здесь растет одна замечательная яблонька… - сказал он. Я рассмеялась.
– Я так с нее замечательно упала!
– Да. Но яблочки на ней волшебные. Самые ранние. Сорви, попробуй!
Я сорвала красное спелое яблочко и откусила: - Сладкое!
– Нарви своим мужикам к завтраку. – Сказал он и посмотрел мне в глаза: - Хорошая у тебя семья, Светка. Я рад за тебя. Видно, что души в тебе не чают. Сейчас такое редко встретишь.
Я смутилась, развернулась к яблоне и начала обрывать самые красивые плоды. Ну что тут скажешь?
На запах приготовленного плова пришли проснувшиеся мужчины. Дядя Толя опять принес бутылку, только с белым вином.
– По одной рюмочке, под мяско. – провозгласил он. Мы выпили, Иван отказался, но с удовольствием захрустел яблоками.
– Дядь Толь, - без церемоний начал расспрашивать ребенок, - а пляж тут есть?
– Да прямо, через парк, минут десять и выйдите. – объяснил дядя.
После завтрака Иван помыл посуду и потащил нас на пляж: - Ехали-ехали, а в Волге еще не купались!
Александр с сыном пошли, а я осталась, объяснив тем, что хочу побыть с дядей. На самом деле я еще не была готова перед ними раздеваться. Я боялась. Взглядов, прикосновений, отношений, в конце концов. Ванька с упорством локомотива тащил меня в свою семью. А мне было страшно. Страшно что-то недопонять, обидеть или обидеться. А еще того, что этот интерес ко мне может пройти бесследно, едва Иван уедет в Питер. Это он выбрал себе маму. Но не Александр жену. Я иногда украдкой посматривала на этого сильного и красивого мужчину. Да, он был одинок. Один воспитал сына. Но нужен ли был ему кто-нибудь в его одиночестве? Мне иногда казалось, что он злится на меня за то, что так далеко зашла в его личное пространство.
Я напросилась помочь дяде Толе с огородом. С удовольствием сидела и полола клубнику. Дядя обещал за мои труды к зиме прислать несколько бутылок своего ароматного вина.
– Дядь Толь, Вы приезжайте к нам сами. Я оставлю Вам телефон и адрес. На поезде это недалеко. Вам осенью делать будет нечего, приедете, я встречу.
Он пообещал. Мне даже как-то стало спокойнее. Словно выполнила данное отцу обещание.
На следующий день мы двинулись в сторону Жигулевска.
К моему большому изумлению, там нам удалось снять две вполне приличные комнаты, и в Жигулевские горы каждый день мы выезжали из этой нашей базы. Как же там было красиво! Широченная Волга с островами, высокие, сложенные из известняка горы, узкие мостики для туристов и захватывающие дух панорамы. И сосны, березы, ковыль. Мы побывали на Стрельной, полазили по Верблюду, спускались в штольни. Нет, наши туристы не могут просто придти и посмотреть на эту красоту. Обязательно надо пометить, что “здесь был Костя”. Лучше бы кустики метили, право слово. И не видно, и удобрение, опять же. Мы так налазились по этим горам, что у меня болели ноги, хотя до сих пор дружу со спортом. Ванька скалил зубы и дразнил слабачкой, хотя к вечеру выматывался и он. Хорошо, при гостинице был ресторанчик. На готовку сил бы не хватило. Сверху, на той стороне реки, мы видели Тольятти и какие-то села. Интересно. А еще мы купались в Волге у подножия этих гор. Мы нашли маленький и чистенький пляжик и загорали, сидя на песке. И меня все-таки раздели. Я отнекивалась, а Ванька подхватил меня на руки и в одежде понес в воду. Пришлось уступить силе. Все дни, что мы провели в окрестностях Жигулевска, были яркими и солнечными. Мы отсняли кучу фотографий и даже небольшой фильм о нашем крутом восхождении. Снимал, в основном, Ванька. Сказал, что возьмет с собой на память о лете в Питер. Мы позировали на скальных выступах и не возражали. В последний день наших волжских каникул мы еще раз поднялись на Стрельную. Иван оттуда сверху бросил горсть монеток: - Чтобы еще раз вместе вернуться. – пояснил он.
Утро следующего дня мы встретили в машине на трассе. Иван досыпал сзади, я сидела рядом с Александром Ивановичем.
– Вам понравилось? – спросил он у меня. Мы с ним до сих пор не могли определиться, как к друг другу обращаться, на “вы” или “ты”. В горах все было как-то проще и разговаривать на ‘ты’ выходило легче. А теперь мы возвращались назад, и сознание постепенно заполняли предстоящие будни.
– Спасибо Вам. Туда бы я одна точно не попала. – улыбнулась я ему.
– Иван через неделю уезжает. – вдруг сказал Александр. У меня сердце сильно бухнуло и на мгновение замолчало.
– Он мне не говорил… - растерянно ответила я.
– Не хотел расстраивать. Он хотел, чтобы в вашей душе остались только самые яркие впечатления!
По моей щеке скатилась предательская слеза. Я быстренько ее стерла.
– Как же так, ведь до начала учебы еще почти три недели!
– Надо оформиться, получить студенческий билет, книги, обжиться у бабушки с дедом, навестить родственников и друзей по той школе, да и этим помочь адаптироваться. Сами понимаете… Они уже купили билеты.
Я помолчала. Вот рухнул и еще один воздушный замок. Зачем ты меня приручал, Ванечка? Да, я не смогла вовремя ответить ‘нет” этому ребенку, пусть уже совсем большому и самостоятельному. За что теперь расплачиваюсь и еще долго буду расплачиваться длинными и одинокими днями и ночами. Я сама виновата, ведь знала, чем все кончится, и все равно поддалась этим иллюзорным и несбыточным мечтам. “Соберись, Света. Ты сильная и умная.” – как молитву, твердила я себе. Машина неслась навстречу неотвратимому будущему, Ваня спал, Александр смотрел вперед, а я сметала в кучку осколки моего счастья. “Ни в коем случае не выдавать уныния. Надо держать лицо. Пусть мальчику останутся на память обо мне только самые светлые воспоминания. Это будет правильным.” – я улыбнулась своим мыслям. Десять часов почти непрерывной езды, и мы вернулись домой.