Фирма приключений

Багряк Павел

– Славно, мальчики, – внезапно рассмеялся Серпино и подмигнул всем, на мгновение превращаясь в того давнего парня, который жил, поплевывая на отцовские миллионы и на всю систему в целом, за исключением разве что Солнечной. – Итак, ребята, роли распределены: Гард лезет в замочную скважину будуара, я его финансово подстраховываю, идейное начало в руках Карела, научное руководство и нравственную чистоту предприятия обеспечивает Рольф, а тебе, Шмерль, придется стоять на стреме…

– Что?! – Валери обвел всех недоуменным взглядом, чем вызвал общий взрыв хохота. – Да ну вас к черту! Мало того что у меня печень, вы еще

отводите мне самую низкую роль. Вот вам! В замочную скважину, как самого пузатого, мы пропихиваем Рольфа, а на шухере пусть стоит Гард, он уж как-нибудь сговорится с полицейскими. Я же, как единственный честный человек, возьму на себя общее руководство.

Серпино фыркнул в бокал и замахал руками:

– Хватит, хватит, уморить задумали! У меня же давление поднимается, банкиру же не положено умирать со смеху… Фред, да вынь ты из ушей свои затычки! Поговорим о чем-нибудь нейтральном. Например, о том, скоро ли Гард посадит Кахиню.

– Он меня никогда не посадит, – мгновенно парировал Карел. – И не потому, что он мой друг, а потому, что я его друг! Только это и заставляет меня уважать закон, который он бережет!

– А может быть, ты с возрастом становишься просто умнее и осторожнее? – прогудел Бейли.

– Ха! Умнее! Конечно умнее! А вот осторожнее – вряд ли. Недавно одним движением руки я остановил в шесть часов вечера движение по Центральной улице, заработав при этом сто пятьдесят кларков!

– Это невозможно, – сказал Гард. – Остановить движение в часы пик? На Центральной?!

– Но я это сделал. На пари.

– Интересно, – сказал Гард. – Надеюсь, мы не услышим ничего предосудительного?

– Лично ты услышишь кое-что о тупости полицейских, не более. Итак, в шесть часов вечера я. Карел Кахиня, выхожу с сумкой на плече на середину Центральной улицы и прямо перед радиатором первого же автомобиля ставлю… аптекарский пузырек! Визг тормозов, естественно. Я, как ни в чем не бывало, продолжаю ставить свои пузырьки поперек мостовой. Лавина замерла. Не успел я добраться до осевой линии, ко мне – огонь из ноздрей! – подлетает полиция. Что вы тут делаете?! Как что, отвечаю, разве не видите? Беру пробу воздуха. На предмет загазованности в часы пик! Документы! Пожалуйста. Сую под нос бумагу из министерства…

– Подделка документов, статья семнадцатая, пункт "в", до трех лет тюремного заключения, – процитировал Гард.

– …бумагу из министерства политологии, отдел шумерологии, сектор управления коллапсом.

– Лихо! – не выдержал Гард. – Констатирую: раз нет учреждения, от которого бумаги, нет и подделки документов. Остается нарушение правил уличного движения. Штраф до тридцати кларков.

– А пари было на сто пятьдесят, – уточнил Карел. – У полицейского глаза на лоб, а я ему вежливо: вон та дамочка в сиреневом «ягуаре» собирается раздавить мои газоанализаторы. Отрегулируйте, сержант. Он кинулся к дамочке, я дотянул пузырьки до тротуара, смешался с толпой, и, вы знаете, полицейский еще полчаса держал машины перед моими пузырьками!

– Браво! – сказал Бейли.

– А тысячи людей опоздали на свидания, на похороны, на пикники… – проговорил Гард. – Ох, Карел, плут ты все-таки!

– Меня поражает ваша неосведомленность, господин комиссар. Я – плут?! Да я в подметки не гожусь настоящим пройдохам. Так и быть, пополню образование нашего доброго блюстителя порядка.

Вопрос: может ли человек, не нарушая никаких законов, ограбить на улице другого человека?

– Гм, раз это утверждаешь ты, – сказал Гард, – значит, может.

– А как?

– Есть разные способы.

– Нет, ты не увиливай. Какие?

– А чтоб тебя!.. На любой способ ограбления есть статья закона. Сдаюсь.

– Тогда слушай и учись. На безлюдной и темной улице к одиноко идущей даме подходит плечистый мужчина с физиономией Шмерля, снимает шляпу и очень – подчеркиваю: очень! – вежливо просит дать ему взаймы десять кларков. Дамы – почему-то! – дают безотказно, если прежде не падают в обморок… Но разве просьба взаймы, даже у незнакомой дамы, – криминал?!

– Глупость все это, – пробормотал Гард.

– Нет, комиссар, признайся публично, что ты посрамлен! – рассмеялся Рольф Бейли. – Для восстановления репутации тебе придется рассказать нам какую-нибудь таинственную, сногсшибательную детективную байку.

Все дружно закивали, а Серпино даже слегка похлопал ладонью о ладонь, стимулируя рассказчика «бурными аплодисментами».

– И поведаю! – сердито буркнул Гард.

– Может, хватит, а? – робко произнес Шмерль. – Давайте лучше о чем-нибудь другом… не люблю я преступлений…

– Умолкни, галантерейщик! – грубо сказал Кахиня. – Пока я жив, если тебя кто-нибудь ограбит, сообщи не Гарду, а мне, и негодяй с извинениями приползет к твоей Матильде на брюхе!

– За что я люблю нашу компанию, – мечтательно проговорил Бейли, – так это за возможность давать авансы без всякого отчета!

– Особенно когда речь заходит о твоей работе, о которой не только мы, но даже ты, по-видимому, ничего не знаешь, – поддел Рольфа Кахиня, который, как известно, за словом в карман никогда не лез, и Клод снова крякнул определенно в его поддержку.

– Вы будете слушать или нет? – повысил голос Гард, желая взять реванш и потрясти воображение друзей. – Раз в десятилетие: убийство в «закрытой комнате»!

– Будем, будем!

– Тогда слушайте!

Гард начал с подъемом, но уже посередине рассказа вдруг понял, что загадка «закрытой комнаты» воспринимается друзьями как весьма затасканный детективный сюжет, да иначе она и не могла быть воспринята, уж слишком часто они читали о чем-то подобном в популярных романчиках.

– Самое удивительное, что все это чистая правда, – смущенно закончил Гард при общем молчании.

– Да, чего только не бывает, – после паузы сказал Бейли, спасая друга.

– А этот антиквар был очень богат? – осведомился Шмерль.

– Секрет! – вместо Гарда сказал Кахиня. – Не задавай вопросов, ответы на которые ничего не меняют в уже совершенном деле и в твоем отношении к нему. Но вы знаете, друзья, история Гарда некоторым образом напоминает мне байку про аптекаря и лысину.

– Ну? – Серпино непроизвольно тронул свои пышные усы.

– Сынишка аптекаря, отчаянный химик, любил смешивать отцовские микстуры, любопытствуя, что из всего этого может выйти. Однажды папочка застал его за этим занятием, натурально разъярился, схватил отпрыска за уши, тот вывернулся, отчего зловонная смесь опрокинулась на облезлую оленью шкуру, что лежала на полу. Сутки спустя после экзекуции на шкуре выросла… примерно вот такая шевелюра! – И Карел указал на густую шапку волос профессора Бейли.