Фирма

Рыбин Алексей Викторович

Рев толпы заглушил Куманского. Он выждал две минуты, чтобы стихли свист, крики и аплодисменты, и продолжил:

— …Рената, московская группа «Муравьед», наши прекрасные землячки «Вечерние Совы», всеми вами любимая группа «Город N» и ряд молодых коллективов работают совершенно бесплатно. Весь доход от сегодняшнего концерта пойдет в фонд Василия Лекова, который учрежден для того, чтобы помогать развитию современной музыки и вообще современного искусства в нашем городе…

Переждав новый взрыв криков и аплодисментов, Куманский

опять приблизился к микрофону.

— Сегодняшняя акция — первая, которую проводят новый продюсерский центр «Гармония» и новая фирма-производитель аудиопродукции «Арт-плюс». Сегодня каждый их тех, кто присутствует на стадионе, получит бесплатно кассету с записью песен Василия Лекова в исполнении самых любимых ваших артистов. Это, в первую очередь, Рената…

Рев толпы в очередной раз заставил Куманского замолчать.

— …Рената и множество других, не менее известных и любимых вами групп и солистов, — закончил Яша, решив, что перекрикивать разбушевавшуюся толпу ниже его достоинства. — А начинает наш концерт группа «Король», Рената и ди-джей из Москвы, генеральный директор фирмы «Арт-плюс» Анатолий Боян, который и спродюсировал памятный альбом песен Лекова.

Сказав это, Куманский словно растворился в воздухе.

На сцене повалил густой дым, забухала драм-машина, включенная Бояном, и в лучах прожекторов возникла хрупкая фигурка Ренаты.

— Привет! — крикнула она. — Я снова с вами! Начнем, ребята, веселиться! Давайте ближе сюда, ближе! Руки вверх! Поем вместе!

Вавилов сидел в ресторане «Перспектива» за маленьким столиком «на двоих».

Напротив него расположился Якунин, курящий толстую сигару и, судя по всему, пребывающий в отличном расположении духа, чего нельзя было сказать о президенте «ВВВ». Продюсерская фирма Вавилова теперь входила в концерн «Гармония», и уже непонятно было, где кончались границы владений Владимира Владимировича и начинались пастбища Грека.

— Чего ты радуешься? — спросил Вавилов, заметив улыбку на лице финансового директора.

— Как — чего? Видишь, вон там деваха сидит? За дальним столиком?

— Ну?

— Это питерская певица. Из группы «Вечерние Совы».

— И что теперь?

— Знаешь, что она только что сделала?

— Откуда мне знать?

— Передала посылку с «кислотой» для нового хозяина этого чудного заведения.

— Для Лехи, что ли, Портнова?

— Ну да.

— А ты откуда такие вещи знаешь? Этак можно запросто головы лишиться.

— Ничего со мной не сделается. Равно как и с вами. Грек, он тоже пургу гонит. Что он без нас? А радуюсь я от того, что если он начинает вот так внаглую работать по наркоте, то недолго продержится. А мы все его дела возьмем под себя. Пусть набирает обороты. Пусть все производство гребет под себя. Проколется на мелочи, попомните мое слово. А мы, Владимир Владимирович, мы-то останемся. Мы ведь по мелочам не работаем. Верно?

— Будем

надеться, что так, — согласился Вавилов.

— Надеяться нечего, — сказал Якунин. — Надо работать, вы же сами меня всегда этому учили.

— Да. Верно. А помнишь, кстати, того чучельника?

— В Африке?

— Ну да.

— И что же? Помню, конечно. Мудрый старик был.

— Мудрый. Только почему — был? Звонил мне вчера.

— Ага. И что сказал?

— Сказал, что есть у него ко мне разговор. Пригласил в Питер. Что-то он там с Куцинером затевает. Кажется, хочет свою фирму открыть. Ну и меня как бы отдохнуть зовет. Поохотиться, туда-сюда… Я давно не отдыхал, съезжу, проветрюсь…

— А про наши дела с Греком они знают?

— Конечно. И, знаешь, что он еще сказал?

— Ну?

— Дескать, то, что сейчас происходит, гораздо проще той истории с носорогом. И что мы из нашего нового партнера по бизнесу скоро чучело набьем.

— Так и сказал?

— Так и сказал. Прямым текстом.

— Ну что же. Я — «за».

Вавилов еще раз посмотрел на дальний столик. Он не все сказал Якунину. Есть такие вещи, в которые лучше не посвящать даже самых близких партнеров, даже тех, в ком уверен на все сто процентов. Так безопасней. В первую очередь, для них самих…

Девушка, которая, по словам Якунина, только что передала Портнову посылочку из Питера, тянущую, как минимум, на семь лет тюрьмы, сидела со скучающим видом, поднимала глаза к потолку, потом опускала голову, обводила посетителей ресторана сонным взглядом, лениво прихлебывала из бокала шампанское.

— Сниму-ка я эту телку, — сказал Вавилов. — Тряхну стариной.

— Правильно, — согласился Якунин. — Артисточка… Что еще с ними делать? Только на это и годны… Для тех, кто понимает, конечно.

Машина Игната мягко катила по Пулковскому шоссе.

— Отдохнули, Георгий Георгиевич? — спросил Игнат шефа.

— Да что ты… Какой тут отдых? Все с этим телевидением местным разбирался. Такие они здесь тупые, знаешь… А Гольцмана жаль, — по своему обыкновению перескочил на другую тему Грек.

— Что с ним такое? Он ведь жив, насколько я понимаю?

— Жив-то он жив, конечно… Только ему две операции сейчас будут делать. Митька Матвеев был у него в больнице, говорит, совсем сломался мужик. Лет на пятнадцать постарел… Энергии ноль.

— Понятно. Откуда же энергия в таком состоянии? Выйдет из больницы, оклемается.

— Думаю, уже не оклемается. Подкосило его серьезно. Сломался. А жаль. Деловой был человек. Многое мог.

— Незаменимых нет, Георгий Георгиевич…

Грек покосился на своего подчиненного:

— Ты так считаешь?

Игнат, сообразив, что сказал двусмысленность, пожал плечами.

— Когда у нас самолет-то?

— Через час. Все нормально, с запасом едем.

— Слушай, а как ты думаешь, не переборщил ты с этим Буровым?