Фирма
Шрифт:
— Нет. Все тихо. Я справки наводил через своих людей в прокуратуре. На тормозах спускают.
— Славно… И по Кудрявцеву тоже? Кстати, ты мне так и не рассказал, как ты их свел. Ну, Ромку с этими наркоманами.
— Как свел, как свел… Сказал этой Катьке, что у Романа дури всегда полны карманы. Что он щедрый человек, бесплатно раздает.
— Конечно, — ехидно заметил Грек. — Чужое-то — чего же не раздавать?
— Ну вот, она и стала ему названивать. Я только телефон их домашний слушал, элементарно.
— Просто все решается, — покачал головой Грек. — Так
Двое молодых парней в камуфляже расположились по обе стороны шоссе в километре от поворота к аэропорту «Пулково». Здесь тянулись бесконечные теплицы фирмы «Лето», на обочинах торчали редкие кустики, серые, как и трава на плоских, скучных полях севера Ленинградской области.
Первый выстрел из гранатомета «Муха», достигший цели, заставил «Мерседес» Игната развернуться на девяносто градусов и встать поперек дороги. Тяжелая машина не перевернулась, но в нее тут же врезался несущийся следом автомобиль сопровождения — черный джип, в котором, кроме охраны, ехал Митя Матвеев, вытребованный Бояном в Москву для заключения контрактов по «Арт-плюс».
Вторым выстрелом был взорван бензобак «Мерседеса». Две длинные автоматные очереди, выпущенные с противоположных обочин, нашпиговали свинцом ту часть огненного шара, где должен был находиться салон игнатовской машины. И, словно завершая трескотню автоматов жирной убедительной точкой, раздался еще один взрыв — на этот раз чуть позади, взрыв, который разнес джип на куски. Густые клубы черного дыма окутали участок шоссе с горящими машинами и кусты на обочинах — словно занавес, опустившийся на время перемены декораций, спрятал актеров от зрителя, с тем чтобы на их место в следующей сцене встали другие.
7
Вавилов сидел на веранде своей дачи на Николиной Горе с газетой в руках.
— Читал, Анатолий Анатольевич? — спросил он, покосившись на гостя, который вертел в руках толстую сигару, разглядывая ее, нюхая и пробуя языком туго скрученные табачные листья.
— Американская… Я не курил американских сигар. Кубинские люблю, самые лучшие… А эта… Вирджиния… Не знаю. Кажется, не очень-то она, а, Владимир Владимирович?
— Ты попробуй, Анатолий Анатольевич, потом скажешь — понравилось или нет.
— Попробую, конечно, куда она денется?…
— Я говорю — читал газету-то?
— Читал, — равнодушно ответил Анатолий Анатольевич, шестидесятилетний грузный седой человек в широких джинсах и тонкой кожаной куртке. Он достал из нагрудного кармана маленькие ножнички, отстриг кончик сигары и сунул ее в рот. — Как написано-то! Просто поэма.
— Да, — кивнул Вавилов. — Смотри, тут и Рената, и даже Куцинер… Все Грека поминают… «Настоящий товарищ…» «Один из немногих, кого можно было в нашей стране назвать меценатом, искренне любящим искусство и готовым пожертвовать ради него всем, что он только способен был отдать…» «Чудовищное убийство, всколыхнувшее всю творческую общественность…» «Лучшие люди страны становятся жертвами наемных убийц…»
— Да, — проворчал Анатолий Анатольевич. — Лучшие люди… Мрут, понимаешь, как мухи, ну что ты сделаешь?… Что такое, а, Вавилов? Мор, что ли, на них нашел какой?
— Смотри, что пишут. Следовательская бригада, ведущая это дело, уже вышла на след заказчиков убийства…
Анатолий Анатольевич закашлялся.
— Через несколько дней они смогут назвать имена тех, кто уничтожает… Дальше чушь какая-то…Уничтожает вместе с лучшими людьми России ее культуру и искусство… Бред.
— Выйдут, говоришь, на след? Ну-ну.
Вавилов отложил газету и прищурился на солнце, стоявшее в высшей точке.
— Денек-то какой…
Анатолий Анатольевич выпустил толстую струю голубого дыма.
— Ничего… Неплохой табак. Слушай, сделай-ка мне пару десятков. У нас ведь они не продаются?
— Нет.
— Тогда сотенку.
— Нет проблем.
За углом дачи, там, где находились ворота, за которыми начиналась земляная плотная дорожка, ведущая к шоссе, включился автомобильный двигатель. В дверь веранды постучали.
— Войдите, — крикнул Анатолий Анатольевич.
— Товарищ генерал…
Вавилов обернулся.
На веранде стоял молодой ладный парень в форме капитана внутренних войск.
— Товарищ генерал, машина ждет.
Генерал Климов кивнул:
— Иду.
Когда капитан бесшумно исчез за дверью, генерал подошел к Вавилову и, положив ему руку на плечо, сказал:
— Работай спокойно, Володя. Все под контролем. Про Грека забудь. Как и не было его. Ты там, думаю, разберешься, кого куда переставить.
— Работа большая, Анатолий Анатольевич. Но, может быть…
— Поможем, если что, — успокоил его Климов. — Не впервой. Давай через недельку соберемся. Банька, то-се… Шашлычки… Так, знаешь, по-семейному… И все решим заодно. Кого куда поставить, кого откуда убрать… Дело общее, дело большое… Торопиться не надо.
— Торопиться не будем, — согласился Вавилов. — Все устроим в лучшем виде.
— Как всегда, — сказал генерал.
Вавилов быстро прошел сквозь стеклянные двери. Кивнул охраннику в форме, сидевшему в прозрачной пластиковой пуленепробиваемой будочке, и поднялся на второй этаж, миновав три лестничных пролета и два металлоискателя, предупредительно отключенные охранниками снизу и снова заработавшие, как только Вавилов прошел последний из них. На втором этаже Владимир Владимирович сделал несколько шагов по коридору и оказался в просторном холле.
Секретарша Юля вскочила из-за длинного прилавка, уставленного телефонами, календарями, объявлениями в стеклянных «стоячих» рамочках, извещавшими о том, что через неделю — общее собрание, а через две — тоже общее собрание, но только одного из отделов, что через месяц шеф уходит в отпуск и его обязанности будет выполнять первый заместитель Якунин. Кроме этого, на прилавке лежали гелевые авторучки, зажигалки, стояли пепельницы, ближе к окну — чашки для кофе, электрический чайник, сахарницы, поднос с ложечками.