Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
Спиридов с Федором Орловым поднялись на шканцы. Возбужденный Алексей Орлов бросился к ним поздравлять.
— Виктория, виктория ныне славная.
— Ваше сиятельство, виктория там, — Спиридов протянул руку ко входу в бухту, куда под лучами заходящего солнца буксируемый галерами входил последний линейный корабль турок. — Нынче турок спасло безветрие, а завтра... — он обвел рукой вокруг, — надобно немедля отбуксировать корабли по диспозициям. Закупорить сей штоф, — он кивнул в сторону выхода из бухты.
Они вошли в каюту и через полчаса передали на корабли сигнал о блокировании входа в бухту.
В первую линию поставили неповрежденные корабли Эльфинстона, которого Алексей Орлов наконец-то выругал. Надо было решать, что делать дальше.
Орлов повернулся к Спиридову:
— Ваше превосходительство, верно подметили — виктория неполная. Будем блокировать, пока сил хватит. Турок-то сильней нас, — тут Орлов поморщился, — и как бы подмога к нему не подошла...
— Ваше сиятельство, должно уловили — подмога. — Спиридов с хитрецой посмотрел на графа и подумал: «А ведь ты, братец, трусишь». — Потому корабли, — Спиридов кивнул на мачты, надстройки, — беспременно в боевой порядок привести надобно, для того потребны сутки, не менее... — Спиридов отыскал главами «Три святителя». — С вашего позволения, ваше сиятельство, поднимаю флаг на «Трех святителях», он более других пострадал. — Адмирал невольно улыбнулся, увидев поднимающегося по трапу сына Алексея.
Генерал-аншеф утвердительно кивнул головой, по всем соглашаясь с первым флагманом.;.
Следующим утром, едва рассвело, два линейных корабля и пакетбот открыли заградительный огонь, блокируя выход из бухты.
Военный совет Орлов собрал не мешкая, после полудня в пять часов. В салоне флагманы и командиры линейных кораблей живо обсуждали перипетии минувшего боя. Один Эльфинстон напыщенно молчал, постукивая пальцами по столешнице. Собственно, и говорить ему было не о чем. То ли ветер ослаб, то ли другое помешало, но в бою он так и не участвовал. Тем паче верх одержал Спиридов своей тактикой, и это его коробило.
Главнокомандующий, начиная совет, довольно туманно представлял себе, что же делать дальше:
— Господа совет, турки нашими доблестными кораблями ныне крепко заперты в Чесме. Насчитано семь десятков вымпелов ихних, диверсией нашей береговые батарейные орудия того кроме выявлены. — Орлов озабоченно поднял голову, от вчерашней бравады не осталось и следа. — Турок в сих местах может отсидеть в спокойствии не один месяц, наших припасов надолго не хватит. Определить надобно, — Орлов, опершись о стол, медленно обвел взглядом сидевших, — ближайшую диспозицию и действо наше. — Продолжая стоять, он склонил голову к сидевшему справа от него Спиридову. Тот неторопливо поднялся:
— Полагаю, ваше сиятельство, атаковать турок надо без промедления.
Твердый голос Спиридова подтверждал его решимость.
Орлов махнул рукой, прервав легкий шумок одобрения среди сидевших за столом, и проговорил озабоченно:
— Какова атака, коли у них превосходство вдвое и кругом батарейные орудия на берегу?
— Справедливо, ваше сиятельство, токмо знать надобно, сколько их и где, — Спиридов посмотрел на Ганнибала. — Видимо, «Грому» крепостные батареи надобно заставить замолчать.
Орлов одобрил флагмана.
— Господин бригадир, — повернулся он к сидевшему слева Ганнибалу, — передайте немедля с нарочным на «Гром» — занять место по вашей диспозиции, начать пальбу по береговым батареям, особливо у входа в бухту.
Спиридов неторопливо продолжал:
— Атаковать огнем, ваше сиятельство, и токмо, — Орлов удивленно поднял брови, — окроме бомб и брандскугелей диверсию учинить потребно брандерами. — Сидевшие одобрительно загомонили.— Гас-сан-паша нам грозился, а мы его упредим. — Спиридов сел.
Орлов недоуменно поглядывал на сидевших, силясь понять до конца замысел моряков. Он даже не знал, что такое брандер. По его знаку встал и первым высказался Ганнибал:
— Господа совет, адмирал Спиридов, мыслю, наше общее согласие выразил — флот турок порезвее надобно спалить. И не далее, как нынче в ночь.
Только теперь до сознания Орлова дошел смысл сказанного: «спалить, сжечь флот», но что для того надобно? Брандера? Что сие?
Словно читая его мысли, бригадир з.акончил:
— Под брандеры споро и наилучше употребить греческие транспорты числом три-четыре. Особливо для них отобрать охочих офицеров и служителей.
Через час перед Ганнибалом стояли четыре офице-ра-охотника, вызвавшиеся идти на брандерах. Они тотчас были назначены командирами зажигательных гудов и вместе с ними Ганнибал отобрал из смельчаков лучших матросов.
За час до полуночи 25 июня 1770 года к носу гафеля флагманского «Ростислава» медленно пополз зажженный фонарь. Не прошло и минуты, как на всех назначенных к атаке кораблях зажглись ответные огни.
Потянулись томительные минуты ожидания. Первым по ордеру должен был идти фрегат «Надежда Благополучия», но минуло полчаса, а фрегат не снимался с якоря. Грейг смотрел в сторону «Надежды», молча жевал губами. Спиридов взял рупор у вахтенного.
— Командир «Европы»! — В ночной тишине стало слышно движение на шканцах «Европы», стоявшей рядом. — Вам начинать не мешкая... — Спиридов сделал паузу и закончил: — С Богом!..
...Как донес Спиридов Адмиралтейств-коллегии «в 12 часов оный корабль пришел в поведенное место, в ближайшей дистанции лег на ширине и начал по турецкому флоту палить беспрерывным огнем из пушек, ядрами, камнями и брандскугелями...»