Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
Из Архангельска Чичагов рапортовал Адмирал-1’ейств-коллегии:
«Итак, за неизмерным количеством льда во все время нашего плавания, как Гренландского берега, так и сквозь льды, проходу не усмотрено. И по всем видимым нами обстоятельствам северной проход, з >1 непреодолимыми препятствиями ото льдов, невозможен».
В столице адмиралы занервничали. Больше всех горячился честолюбивый вице-адмирал Чернышев.
Как же так? Государыне обещано, что
Срочно затребовали Чичагова в Петербург.
— Надлежит вам срочно выйти к Шпицбергену, — огорошил Чичагова граф Чернышев, — перезимовать там и весной искать проход на Восток в Северном океане.
Чичагов обстоятельно доложил, что уже поздно, начало сентября, корветы требуют ремонта, до ледостава не успеть. Очень сожалел Чичагов, что скончался М. Ломоносов. Он-то, выслушав его доводы, наверное дал разумный ответ.
В конце концов коллегия решила повторить попытку следующим летом.
19 мая 1766 года три судна покинули Екатерин-гя-вань. Спустя три недели с попутным ветром отряд достиг сплошного льда западнее Шпицбергена и направился на запад вдоль кромки ледяных полей. Через десять дней им повстречался 3 мачтовый голландский китобой «Корнелиус».
Шкипер Шикиано рассказал, что каждый год в этих местах гибнут суда, затирают льды, а что касается прохода во льдах, он никогда не видел и не слыхал.
Прошло пять дней, и затеплилась надежда, что на севере показалась земля. Чичагов сам убедился, что зачастую мореходов подводит природа. «А в этом часто мореплаватели обманываются, — вспоминал он, — так как и мне в нынешнюю кампанию случилось, будучи в широте 78°15' и длине 18 09’ 16 июня, когда примеченные мною к западу облака показались землею, и до тех пор находился в сомнении, пока оные стали расходиться и отделились от горизонта».
Еще недавно мореходы пробивались на северо-запад, пока сплошные торосы не преградили путь.
Повернув к осту, суда направились сквозь крошево льда к Шпицбергену, проведать зимовщиков.
«После больших усилий они, окруженные льдом, остановились в пятиверстном расстоянии от изб, где помещалась команда. — Повествуется в записках Чичагова. — На другой день начальник экспедиции сошел с корабля и направился по льду к строениям; лейтенант Рындин выбежал к нему на встречу со слеза-ViI на глазах и в потрясающих картинах описал свою чсизнь в этой местности и страдания людей, из всей »i ими иды остались в живых т олько Рындин, комиссар и пять рядовых; прочие все померли».
(’лушая Рындина, капитан-командору невольно *<• поминался круглый зал Адмиралтейства и рассуждения адмиралов, «вице-президент Адмиралтейской коллегии, граф Чернышев и все члены, рассуждавшие < таким возмутительным спокойствием о возможности или невозможности зимовать на Клокбае и де-ииииие свои предположения, основываясь на фанта-ши сытого желудка и мягкого кресла».
С той поры Чичагов зарекся в будущем испраши-||,m. когда-либо советов у Чернышева...
Пополнив запасы провизии и воды и успокоив зимовщиков, что за ними обязательно вернутся через ме-• нц-полтора, «при крепком северном ветре» Чичагов цомел отряд в море. Целую неделю встречный ветер чк'йфовал суда к югу. С переменой ветра они двину-,и ось к северной оконечности Шпицбергена, окруженной льдами, «июля 48-го, будучи в широте 80°, выше северного конца Шпицбергена, при крепком ветре U тумане, так приблизились ко льду, что уже попали между льдин и только успели отворотиться и сде-тть сигнал другим судам, а сами еле обошли по вет- 14 / превеликую льдину и с опасностью вышли на свободную воду».
С каждым днем погода ухудшалась. Встречные шгипера-китоловы твердили, что они плавают десят-| и кампаний, и к северу от Шпицбергена лежат сплошные паковые ледяные поля и никакого прохода мот. 18 июля 1766 года экспедиция достигла широты КО 30'. До сих пор никто из мореходов не поднимался и такие широты. Через несколько дней совет капитанов постановил: поиски прекратить и возвращаться. Почти неделю грузили в Клокбае остатки провизии и материалов, забрав всех зимовщиков. 7 августа взя-ли курс в Белое море. Трехмесячное плавание завершилось, и 10 сентября отряд бросил якоря на Архангельском рейде. Итак, на первый взгляд задачу экспедиция не выполнила, не отыскав прохода Ледовитым океаном на Восток. Это в корне не верно. Наоборот, вояж как раз четко доказал, что такого прохода нет и попытки пробиться к северу на деревянных судах бесполезны. 15 сентября Чичагов отправил донесение с приложением всех карт и письмо Чернышеву.
«Имею честь, — доносил капитан-командор, — ва тему сиятельству донести об обстоятельствах мое го плавания, а из приложенных при сем примерных карт усмотреть соизволите, каким опасностям мы были подвержены, особенно при туманах, будучи всегда во льдах. Прошли на виду льда до самой невозможности, но не оставляя ни одной бухты или залива, ко торые бы не были нами осмотрены. Напоследок убедились, что положение льда простирается с севера на восток, и обойдя северо-западный конец Шпицбергена, соединяется с землею. С вероятностью заключить можно, что северный проход невозможен».
Однако все аргументы и доводы Чичагова пролетали мимо ушей Чернышева, и он так и не сумел «разубедить графа Чернышева в его понятиях о Северном море». Естественно, настроение своего докладчика разделяла и императрица, разочарованная итогами экспедиции13. Только личный доклад Чичагова и его доводы несколько смягчили «гнев и недовольство императрицы». Выслушав капитан-командора, она распорядилась подготовить указ — «Желая оказать нашу милость и удовольствие за приложенное старание, к достижению до повеленного предмета, бывши в некоторой экспедиции на наших флотских офицеров, а именно: капитана бригадирского ранга Чичагова, капитана первого ранга Панова, капитана второго ранга Бабаева, капитан-лейтенантов Борноволокова, Пояркова, лейтенанта Рындина, всемилостивейше повелеваем нашей адмиральской коллегии производить им вечный пансион, награждение сделать и про чим бывшим с ними нижним служителям, которые то заслужили, дабы все, видя столь отличные наши милости, усердным и тщательным исполнением п таковых им порученных делах, такого же жребия до-гтайными оказать себя старались».