Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
24 июля 1821 года, ранним утром, под громкие раскаты пушек Кронштадтской крепости «Восток» it «Мирный» бросили якоря на том самом месте, откуда мореплаватели уходили в трудный вояж два года тому назад.
Штурман принес шканечный журнал с последней йаписью: «На клюзе 75 саженей якорного каната».
Лазарев взглянул на левую страницу — «Пройдено И< его миль 49 860».
– Поболее двух длин экватора. Хорош поясок, — |ссело проговорил он.
Участников плавания удостоили поощрения. Бел-шнсгаузена произвели в капитан-командоры, а Лазарева удостоили редкого поощрения: произвели через чин в капитаны 2-го ранга, наградили орденом Святого Владимира IV степени. Офицеров наградил:; орденами, матросов — двойным окладом жалованья до конца службы, а срок службы сократили им на 3 года.
...Минула зима, и Лазарев срочно выехал в Петербург по вызову начальника морского штаба — контр-адмирала Моллера.
— Его императорское величество повелеть изволили отправить в наступающее лето к владениям Российско-Американской компании фрегат «Крейсер» и «шлюп «Ладога». — Начальник штаба бесстрастно чеканил слова. — Командиром фрегата назначено быть вам, а командиром шлюпа вашему старшему брату — капитан-лейтенанту флота Андрею Лазареву.
Для охраны поселений и промыслов, по просьбе Российско-Американской компании, отправились в прошлом году два корабля под начальством Тулубье-ва. На смену ему и посылали отряд под командой Лазарева к берегам Русской Америки.
Офицеров и матросов командир отбирал как и прежде, лично. Просились лейтенанты Анненков и Куприянов, служившие прежде на «Мирном». Лазарев полагал назначить старшим офицером Анненкова, но получилось по-иному. Старшим офицером прислали по протекции из окружения Аракчеева лейтенанта Кадьяна. Вначале он привлек Лазарева неутомимой требовательностью по службе к матросам, но настораживало его высокомерие и отчужденность от офицеров. Лазарев отобрал в экипаж ревностного к службе лейтенанта Федора Вишневского, приглянулись ему и молодые мичманы — Павел Нахимов, Ефим Путятин, Александр Домашенко. В начале мая на борт крейсера поднялся Дмитрий Завалишин, друг и однокашник Павла Нахимова. Лазарев приветливо встретил восемнадцатилетнего мичмана. О нем говорил ему Беллинсгаузен, с похвалой отзывались однокашники Лазарева, Мардарий Милюков и Павел Дохтуров. Кро-1мг незаурядных способностей, они единодушно выде-мм ми его бескорыстие, честность и искренность.
– Видимо, наставлять вас по части мореходной астрономии не следует, однако, кроме прочих обязан-in к той вахтенного офицера, я уповаю предложить вам н должность корабельного ревизора.
На вали шин несколько смутился:
– Но право, господин капитан 2-го ранга, сии дели мне не знакомы.
– Как и прочим офицерам, Дмитрий Иринархо-,мич, по у вас, как я наслышан, поболее иных свойств.
— Каких же?
Хозяйственная часть, канцелярия и казначейст-п требуют ясного ума и чистой совести прежде всего...
Выйдя на палубу, Завалишин попал в объятия На-мпмова. Их дружба началась еще в Морском корпусе. I )бн были сыновьями офицеров с небольншм достатком. По настоянию отца, служившего когда-то под нами лом Суворова, Завалишин поступил в корпус. Нахимов пошел по стопам своих старших братьев, которые b .му жили уже воспитателями в Морском корпусе. Поте выпуска дороги друзей разминулись, и они долго иг виделись.
В середине августа 1822 года «Крейсер» и «Ладога» покинули Кронштадтский рейд. Осенними штормами встретила моряков Балтика и Северное море. •Ладога» заметно отставала.
Ураганный ветер с Атлантики несколько суток прижимал «Крейсер» к скалам у Портсмута. До береги оставалась сотня саженей. Лазарев двое суток не повидал шканцы...
Побывав в Рио-де-Жанейро, направились в Тасманию. Лазарев решил заготовить там дрова. На берег съехала команда матросов с мичманом Домашенко. По случилось неожиданное. Матросы взбунтовались, собственно, бунт назревал еще со времени выхода из Кронштадта, но здесь все вышло наружу. Матросы изрядно потрудились на берегу, возвратились на корабль, и вместо похвалы от старшего офицера Кадьяна посыпались зуботычины. На следующий день матро- ] сы опять отправились на заготовку дров, но вернуть ся на корабль отказались. Лазарев послал к ним Завалишина и лейтенанта Анненкова.
— Надо кончать это дело миром.
Матросов удалось утихомирить, и они вернулись на корабль.
Лазарев обязан был доложить незамедлительно о бунте царю, но, полагая, что все обойдется, он лишь наказал матросов и решил это дело «замять», дабы не подвергать матросов жестокой расправе. Но первопричина возмущения матросов осталась.
Вскоре «Крейсер» распрощался с «Ладогой», ухо* дившей на Камчатку, и взял курс на Новоархан- -I гельск, где его встретили приветственными салютами крепость, шлюп «Аполлон» и другие русские суда, стоявшие на рейде.
За время похода на фрегате развелось много крыс, и первым делом Лазарев решил от них избавиться, j Разгрузив фрегат, команда съехала на берег, а корабль начали окуривать.
Матросы на берегу очищали землю от камней под огороды, заготавливали дрова. Тем временем окуривание закончилось, перевезли на корабль имущество, и опять случилось непредвиденное.
Вечером в каюту Лазарева постучал Завалишин:
— Команда опять бунтует. На корабль нынче все матросы, да и боцманы возвращаться не желают, опять Кадьяна требуют убрать.
Лазарев молча встал, застегнул сюртук.
— Распорядитесь, Дмитрий Иринархович, немедля катер к трапу.
Многое передумал он, пока катер шел к берегу, пе* 1 реваливаясь через гребни крутых волн. Кадьяна он и сам терпеть не может, склочником и интриганом кроме всего оказался. Однако нынче смутьянов более сотни, почти вся команда. В случае огласки всем гро- I
вит острог, каторга, если не более. Дело надо как-то запит I.. не дать законного хода.