Фитнес для Красной Шапочки
Шрифт:
На сборы у меня ушло пять минут. Я спешно покинула квартиру, возле гастронома остановила такси, в результате к редакции подъехала на десять минут раньше. Размещалась она в пятиэтажном здании, слева аптека, справа табличка — «Городские огни». Я вошла в подъезд, жирная стрелка с такой же надписью масляной краской указывала на второй этаж. Я поднялась по лестнице и оказалась перед внушительного вида дверью, снабженной звонком, позвонила, раздался щелчок, дверь открылась, и я вошла в приемную, где за компьютером с сосредоточенным видом сидела девушка.
— Где двадцать седьмой кабинет? — спросила я.
— По коридору направо, — ответила она, не отрывая глаз от экрана.
Коридор был пуст, но из-за дверей до меня доносились голоса и характерный шум, указывающий на то, что работа идет полным ходом. Двадцать седьмой кабинет, помимо номера, был снабжен табличкой: «Главный редактор». Я постучала и вошла. Володя поднял голову от бумаг, в обилии разбросанных по столу, и приветливо мне улыбнулся, затем поднялся навстречу и сказал:
— Рад тебя видеть. Выглядишь прекрасно. Новая прическа тебе к лицу.
Сам он за пять лет располнел или, если угодно, возмужал, но это не пошло ему на пользу, выглядел он лет на десять старше, чем ему было в действительности.
— Садись, — пододвигая мне стул, предложил он. — Кофе, чай?
— Спасибо. — Я оглядела кабинет, прикидывая, с чего начать разговор, и улыбнулась:
— Делаешь карьеру?
— Так, — махнул он рукой и даже поморщился. — Газетка у нас, скажем прямо… но ты ведь не за этим пришла? — В его взгляде появилась настороженность, хотя почему бы мне просто не навестить старого друга. Впрочем, Володя прав, со старыми друзьями встречаются дома, в кафе или еще каком-то подходящем месте и не досаждают им на работе.
— Давно не виделись, — заметила я, точно это объясняло мой приход.
— Да… лет пять… или больше?
— Пять.
— А ты совсем не изменилась, если не считать прически. Про меня такое не скажешь, — вздохнул он.
— Ты выглядишь преуспевающим человеком, — улыбнулась я.
— А-а… — он опять махнул рукой. — Два года назад, когда занял это кресло, радовался как ребенок. В моем возрасте — и вдруг такая должность.
— Теперь не радуешься?
— Честно? Скука смертная.
— Я всегда считала, что журналистика — это увлекательно.
— Я тоже так считал. Может, и увлекательно, только не в нашем городе.
— Чем он так плох?
— Город? Город нормальный. Не хуже других. Но инициатива у нас не приветствуется. Ладно, ты меня особо не слушай, это я так, погода действует. Лучше о себе расскажи.
— Да особо нечего рассказывать. Живу потихоньку.
— Давно приехала?
— Пять месяцев назад.
— Надо же, я и не знал. Чего раньше не позвонила?
— Извини, не до этого было. Мама в больнице лежала, потом похороны.
— Думаешь здесь остаться или опять уедешь?
— Уеду. Родной город меня встретил неласково.
— Что так? — нахмурился Володя.
— С работой проблемы.
— У тебя? Ты ж экономический закончила?
— Закончила, но здесь не ко двору пришлась. Больше месяца нигде не держат, увольняют, не объяснив причины.
Володя молчал, разглядывая меня, может, в догадках терялся, а может, все понял, поди разберись.
— Я к тебе вот по какому делу, — вздохнула я. — Журналисты — народ любопытный… Скажи мне, что ты знаешь о Мелехе?
— Так вот оно что, — теперь и Володя вздохнул. По выражению его лица было ясно, тема ему неприятна. — Что тебя, собственно, интересует?
— Все. Все, что ты можешь мне рассказать.
— Он что, до сих пор не угомонился? Я имею в виду…
— Если я вылетаю с работы с регулярностью часового механизма, значит, нет.
— Нелепость какая, — покачал он головой. — Что ему от тебя нужно? Постой… — В этом месте он взглянул на меня с недоумением, — Его же… он же погиб пять дней назад… черт, ну конечно… а девица, что с ним была…
— Это я, — подсказала я.
— Фамилию менты не называли, тайна следствия… Так ты из больницы сбежала?
— Ушла. Решила, что там небезопасно. Володя явно чувствовал себя неуютно, выглядел растерянным и не знал, что сказать.
— Ты обратилась ко мне, то есть в газету, чтобы… — помолчав и не дождавшись моих объяснений, начал он, но я перебила:
— Мне нечего рассказать, то есть, конечно, есть, но вряд ли с моей стороны это будет разумным.
— Я не понимаю… ты свидетель убийства…
— Возможно, что никакого убийства не было, ведь труп не нашли. Я обещаю все тебе рассказать, как только сама начну понимать, что происходит. А пока… помоги мне.
— Как? — спросил он.
— Расскажи о Мелехе все, что знаешь.
— Да ничего я не знаю, — сказал он с досадой и даже отвернулся, покатал карандаш, вздохнул и спросил:
— Ты что, от милиции скрываешься?
— Я не скрываюсь, я просто встречаться с ними не хочу, потому что никому не верю. Поди разбери, кто из них честный мент, а кто сволочь. На лбу не написано. А мне уже досталось. Так что — Мелех?
— Ладно, — поднимаясь, сказал он. — У меня к нему был свой интерес. Ну, ты понимаешь, сам я с ним никогда не встречался, но в меру сил… — Он подошел к сейфу, вмонтированному в стену, открыл его и извлек папку. Посмотрел на нее, точно прицениваясь, и положил передо мной на стол. — Это все, что я собрал за пять лет.
Папка не выглядела особенно солидно, материалов набралось не так много. В основном вырезки из различных газет, несколько фотографий. Я внимательнейшим образом все просмотрела и прочитала, без особой для себя пользы. Оставалось только гадать, с какой стати Володя держит эту макулатуру в сейфе. Правда, одна фотография меня заинтересовала: на ней Мелех стоял рядом с Тумариным Львом Кирилловичем, который недавно посещал меня в больнице. На фото он стоял за спиной Мелеха и выглядел очень внушительно. Подпись внизу гласила, что господин Мелех вручает кому-то какие-то призы.