Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)
Шрифт:
Он замолчал.
– Яркая аналогия, – сказал я, безуспешно пытаясь отогнать от себя видение потной вонючей кучи на белом кафельном полу. – Абстрактная, но яркая. Одежда. Понятно.
– Ничего-то вам не понятно. – Это было сказано все тем же уверенным, без тени сомнения тоном. – Вы все так же думаете, что снять маску – это просто говорить то, что хочется. Или, по крайней мере, не улыбаться, когда невесело. За своим поведением следить… А вы бы видели их лица, когда у меня это впервые получилось. Когда ее я все-таки снял. Прямо там, в комнате. Сначала одну маску, потом другую. Вот вы думаете, это забавно. А они перепугались. Перепугались страшно…
Он
– Когда у меня это первый раз получилось, – продолжал Том, – я даже сам не понял, как это важно. Не поверил. Как вы сейчас. Тогда я расписал вторую. Расписал, попробовал, научился снимать и надевать. Это тоже заняло почти месяц. Третья пошла быстрее. Четвертую, пятую… на них я уже тратил не больше недели. К десятой мне уже хватало двух дней. Потом записывать стало уже необязательно. Я их уже чувствовал, мог менять, когда хотел. Со скрипом, но мог.
– Как актер, – улыбнулся я, остро чувствуя, что теперь улыбки неуместны.
– Вы в любой одежде можете раскрыть над собой зонтик? – спросил он в ответ.
– Да.
– Вот этот зонтик – это то, что вы называете маской актера. Черный, белый, красный… А под ним – такой же человек, как и все остальные. Привыкший считать ботинки частью тела. Вам это не понять. Пока вы не ощутили свою первую маску.
– Слушайте, Том, – я был достаточно резок, понимая, что разговор катится под откос. – Давайте закончим, а? Серьезно. Я понял, что вы хотели мне рассказать. Вы научились контролировать свое поведение в любой ситуации. Хорошо. Поздравляю от души. Нам всем до вас далеко. Мы все ходим в потных лохмотьях, один вы – весь в белом. Мое поведение – это набор заученных движений. Так вот, позвольте мне заученными словами сказать вам: всего хорошего. Сайонара.
– Кто вы? – спросил он вдруг.
Я запнулся.
– Что значит «кто»? Я – Норм.
– Это ваше имя. А кто вы?
– Человек. Мужчина. Работник компании.
– Бизнесмен, иностранец, человек за тридцать, – продолжил он теперь уже знакомый ряд. – Это все маски. А кто вы такой, вам совершенно неизвестно. Вы себя даже никогда не видели.
– Я иногда заглядываю в зеркало.
– И там вы тоже видите маску. Вас волнует, как вы одеты, как причесаны, царапина на подбородке, седой волос на виске. Но это – не вы. С детства, с первой осознанной минуты вы ассоциируете себя с маской. С одной, с другой, с сотней. Если бы вы росли здесь, ваше представление о себе было бы совершенно другим. Не о своем поведении, а о себе! Но это были бы просто другие маски… Маски, которые за тридцать с лишним лет вы на себя добровольно надели. Вы не только не знаете, кто вы такой. Вы не имеете понятия, чтовы такое.
Он немного подался вперед. Теперь на его лице не было и тени улыбки. Оно было сосредоточенным, внимательным, собранным. Глаза его снова смотрели жестко, целясь словно два дула. Было видно: он верит, до конца верит в каждое свое слово. При этом было что-то неуловимо странное, даже пугающее в том, как он говорил. Я слушал его и никак не мог понять, в чем эта странность заключается. Затем до меня дошло.
Его голос оставался ровным и спокойным. Собранность, напряжение – все то, что я прочел на его лице, никак не отразилось на том, как он говорил. Это трудно уловимое отсутствие связи между звучанием голоса и выражением лица было совершенно неестественным.
Внезапно он замолчал и улыбнулся.
– Вы заметили.
Мне оставалось только кивнуть.
– В отличие от вас, я сам выбираю свою одежду. Могу позволить себе надеть шубу с шортами. Вы – не сможете, даже если очень захотите. Ну что, дослушаете мою историю? Осталось немного.
Средство было выбрано безошибочно. Словами он бы меня уже не убедил.
– Когда я научился снимать десяток масок, – сказал он так, будто и не сомневался, что я не уйду, – началось самое интересное. Или самое странное. Я не мог остановиться. Наверное, мог, но уже не хотел. Под каждым слоем был новый. Все, что я всегда считал собой, оказывалось только очередной маской.
Выражение его лица снова соответствовало его голосу – ровному, спокойному, убедительному.
– С женой мы разошлись примерно через год. Я всегда думал, что она мне нужна. Не просто говорил, а думал. Но оказалась, это была еще одна маска. Давным-давно надетая маска. Привычная, приросшая. Я ей ничего не сказал. Она сама почувствовала. Я не возражал… Потом закончилась карьера. Я думал продержаться дольше, но уже не мог, не хотел. Мне надо было жить без масок. Не только по вечерам и выходным. Каждый день. Каждый час. Только так я мог забраться еще глубже. И тогда я это сделал на том совещании.
Глупость, конечно, но мне уже к тому времени было все равно. Да и любопытно было посмотреть. То, что вы видели сейчас, – это так, мелочи. Когда ты полностью контролируешь свои маски, можно сделать такое… Я тогда еще был склонен к драматическим эффектам.
Он замолчал, очевидно снова прислушиваясь к этому воспоминанию. А я видел комнату для совещаний, с длинным солидным столом из темного дерева, с черными кожаными стульями, полную по-деловому одетых людей. Смертельно перепуганные, бледные, они все смотрят на того, кто еще минуту назад казался одним из них. Кто всегда был одним из них, а сейчас решился снять перед ними маску. Много слоев масок. Что он вытворял у них на глазах? Какие неожиданные, невозможные комбинации жестов, мимики, голоса они увидели?
– Денег хватало, – продолжал он тем временем. – Я жил один, потребности мои были самыми скромными. Все, что мне было нужно, – докопаться до дна. До самого дна. Вы спрашивали, как мужчина может быть маской. Конечно, не физиологически. Ваше тело – это ваше тело. Но ваше сознание, поступки, слова, движения – все это продиктовано тем, что вы осознаете себя мужчиной. Выросшим в определенном обществе мужчиной. Слова, которые вы произносите, позы которые принимаете, мысли, которые приходят вам в голову… Потребности, желания, кроме самых базовых. Это просто соответствие нормам общества. Четыреста лет назад здесь был город Эдо. Вы не сидели бы на этом месте без хорошего меча, и на вашем счету, возможно, была бы не одна жизнь. Сейчас вам нужен хороший мобильник. И то, и другое – мужчина. Я уже не говорю о каком-нибудь матриархате. Это все нормы, условности. Это – не вы. И пока вы этого не осознаете, главный вопрос у вас не возникнет.