Физика и музыка

Анфилов Глеб Борисович

Немалые достоинства! В методике «графического звука» было труднее. Там между записью и звучанием стояла стена: долгая и хлопотливая процедура проявления и сушки пленки, печатание позитива, новое проявление, опять сушка...

А современные зарубежные синтезаторы?

Трудно представить себе, чтобы порыв композиторского. вдохновения свелся к пробиванию дырочек в бумажной ленте, как того требует система американца Олсона. Едва ли подойдет эта скучная операция к таинству творения красоты. И неудивительно, что у Олсона композитор составлял лишь программу записей, а сам процесс синтеза звуков шел под руководством лаборантов-операторов. К тому же в машине Олсона одновременно

удается записать только два голоса. Создание многоголосных полифонических произведений требует возни с многократными наложениями.

А сколько хлопот с аппаратами звукозаписи! Все эти деформации звука, монтажи, совмещения, наложения...

АНС — инструмент, с которым будет работать сам композитор. Без всяких посредников. АНС прямо связывает музыкальные образы со зрительными. Линии рождают звуки. Линии, нанесенные человеческой рукой.

Дело за тем, чтобы научиться проводить эти линии.

ПРОГРАММА ТРУДА

В подарок от физики и техники музыка получила машину, которой под силу имитировать любой инструмент, и целый оркестр, и человеческий голос. Что ж, значит, пора вспомнить доктрины бесчисленных ниспровергателей? Не дать ли отставку скрипке и роялю? Не отказаться ли от Карузо и Шаляпина? Стоит ли их лелеять, если можно нарисовать «синтетическое пение»?

— Какая чушь! — взрывается Мурзин на эти провокационные вопросы. — АНС не обезьяна!..

Слава богу, нашелся еще один изобретатель, не зараженный манией величия!

Успокоившись, он говорит:

— Да, синтезатор способен имитировать рояль, скрипку, голос. Дело это выполнимое, хоть и невыразимо трудное. Но повторять тембры имеет смысл только ради исследования. Вносить же их в музыку бессмыслица. Такая имитация — не более чем фокус. Никогда ничто самобытное не строилось на подражании. Живой голос вечно останется прекрасным. Красота рояля — в ней самой. Неповторимо трепетное дыхание симфонического оркестра. Никогда не умрет волшебная скрипка, плачущая в руках человека...

АНС — не враг музыки наших дней. Он ничему хорошему не угрожает. Его дело — обогащение, расширение границ музыкального искусства.

Именно поэтому изобретатель выдвигает даже несколько спорную, рискованную программу: не записывать на АНСе старые произведения. Бах, Чайковский и Скрябин писали для роялей и органов, скрипок и барабанов, говорит Мурзин, исполнять их творения в новых тембрах и строях — все равно что перерисовывать в других цветах полотна Рембрандта и Репина.

Верна ли столь крайняя точка зрения, покажет время. Изобретатель не настаивает на ее абсолютности. Могут быть исключения — скажем, для тех пьес, которые сами напрашиваются для исполнения в естественном строе: хотя бы скрябинских. Во всяком случае, АНС должен звучать самобытно.

Но тут возникает еще одна тревога.

— Пуще огня, — говорит Мурзин, — я боюсь молодчиков, которые с места в карьер примутся рисовать на партитуре аппарата все, что взбредет им в голову. Ведь это так легко — рисовать, чтобы было лишь похоже на музыку...

Да, может объявиться этакий самонадеянный фанфарон: начертит на партитуре силуэт своей собаки, запишет с эффектным звуковым обрамлением и пустит в свет под пышным заголовком. Где-нибудь на Западе подобные выкрутасы обычны. Из них и рождается жуткий для слуха формализм конкретной и прочей модной «музыки».

Изобретатель мечтает об энтузиастах, не боящихся труда. И не только мастеров больших форм. Давний любитель Эллингтона, Мурзин

далек от ханжеского отрицания джазовой музыки. Он с радостью встретит искренних сторонников этого жанра, он зовет всех, кто хочет стать художниками новых звуков, живописцами ярких тембров, чарующих гармоний, волнующих шумов и диссонансов. И все больше композиторов навещает комнату в Музее Скрябина, где стоит макет удивительной машины. Знакомятся с ее действием, возможностями, пишут теплые, порой восторженные отзывы.

ЗНАТОКИ ВОСХИЩАЮТСЯ

«Фотоэлектрический музыкальный синтезатор АНС представляет собой большой интерес для композиторов, — заявляет Дмитрий Дмитриевич Шостакович. — Он очень расширяет творческую фантазию и дает большой простор для творческой изобретательности»..

«Быть может, АНС послужит для открытия и воссоздания совершенно нового мира звуков — тембровых, ладовых, ритмических и силовых комбинаций, дотоле неслыханных и поэтому могущих быть связанными с мирами иными, с полетом в космос, с зелеными и пунцовыми солнцами, с живыми существами, никогда ранее не виданными... И сходство и вместе с тем различие! Потрясающие возможности и для нового прочтения звуков земного мира! ..»

Это слова композитора Михаила Чудаки.

Никита Богословский сказал коротко:

«Изумительный аппарат! Я горячий сторонник всемерного распространения и внедрения в быт музыкантов этого превосходного изобретения!»

Есть отзывы, оценивающие машину Мурзина как поворотную веху в развитии музыкальных средств. Композитор Андрей Волконский написал об этом так:

«Изобретение синтезатора АНС — выдающееся событие, могущее иметь исторические последствия. Впервые в истории удалось свести процесс сочинения и записи музыки и процесс исполнения ее в единый. Отныне композитор и исполнитель могут слиться в одном лице. Аппарат АНС, при удачном применении его в жизни, является изобретением революционным, достойным своего века, века спутника и полетов в космос».

И, наконец, мнение академика Николая Николаевича Андреева — ученого, отдавшего всю жизнь акустике:

«То, что мне пришлось увидеть и услышать у Е. А. Мурзина, произвело на меня громадное впечатление. При помощи построенного им весьма, на мой взгляд, совершенного прибора композитор может творить на совсем другой основе, чем он это делал и делает до сих пор... Мне известны прежние работы, которые делались в СССР в этом направлении. Я знаком также с аналогичным прибором, выстроенным в США известным электроакустиком Одеоном. И мое впечатление, что Е. А. Мурзин превзошел их всех».

В дни, когда заканчивалась подготовка этой книги, Мурзин продолжал совершенствование своего синтезатора. Готовя проект промышленного образца машины, он вдвое увеличил ее звуковое богатство, и без того не малое, улучшил систему управления, ввел новые приспособления для композитора. По замыслу изобретателя, машина будет не только синтезатором, но и гибким, послушным человеческой воле, исключительно богатым музыкальным инструментом — инструментом нового типа.

Вместе с тем полным ходом осваивалась первая модель синтезатора. Композитор Эдуард Артемьев и инженер Станислав Крейчи — молодые, изобретательные, яростные поклонники музыкальной новизны — нарисовали на АНСе музыку к полиэкранному фильму «В космос!». Он был показан на советских выставках в Лондоне и Париже. Музыка получилась поистине звездной. Искрящаяся, необычайно торжественная, стремительная, она снискала заслуженный успех.