Физрук-4: назад в СССР
Шрифт:
— Ну как тебе? — спросил Карл.
— Здорово! — признал я.
— Рассматриваете кладбище похороненных идей? — спросила Гретхен, входя в гостиную с большим подносом, уставленном тарелками.
— Почему — кладбище? — удивился я.
— Да потому что — это мои студенческие работы, — ответила она.
— Так вы — архитектор!
— Я — сотрудница архитектурного надзора, — скромно произнесла супруга Рунге.
— Вы тот человек, который нам нужен!
— Мы с Сашей сейчас посмотрели подвал под нашим домом, — заговорил ее муж, — с нашей точки зрения он годится для
— Да я с удовольствием! — воскликнула Эмма Францевна. — Соскучилась по настоящему делу.
— Тогда приступайте, когда сможете, — сказал я. — О затратах не беспокойтесь.
— Вы хотите сказать, Саша, что я могу проявить фантазию?
— Вы просто обязаны это сделать!
— С тех пор, как Карл сделал мне предложение, не слыхала ничего приятнее.
— Ах, вот как! — воскликнул тот. — Тогда я вызову этого искусителя на дуэль!
Мы посмеялись. Нигде мне было так хорошо, как в этой семье. Настоящие советские интеллигенты, хоть и этнические немцы — остроумные, бескорыстные, готовые в любой момент прийти на помощь. Такие не бросят на полдороги и не предадут. Гретхен и ее юный помощник накрыли на стол и мы стали ужинать. Рунге достал коньячок и взрослые опрокинули по рюмашечке. Попутно мы обсудили наши планы по превращению подвала в клуб для детей и подростков.
Хозяйка дома не удержалась и принялась тут же на альбомном листке набрасывать эскизы будущего интерьера. Получалось у нее красиво. Она даже придумала, что помещение можно будет трансформировать, в зависимости от цели, превращая то зрительский зал со сценой, то в спортзал, то в мастерскую. Кроме того, предусмотрено было помещение для библиотеки, уютный закуток для чаепитий и неторопливых бесед. Осталось только все это привязать к конкретному подвалу.
Доев вкуснятину, приготовленную совместными усилиями Эммы Францевны и Сереги Зимина, я стал собираться домой. Своему ученику я сказал:
— Поживешь пока у Карла Фридриховича.
Пацан кивнул, хотя и не слишком радостно. Ну, конечно. У меня ему было интереснее. Видик, опять же Наташа приходит. Потерпит. Не все коту масленица. Я учитель, а не нянька. Карл порывался меня подбросить до дому, но я отказался. Он хоть и немного, но выпил. Да и идти было недалеко. После сытного ужина и коньячку, прогуляться мне не мешало. Завтра суббота — в школе у меня не рабочий день, если не считать собрания актива, а вот в спортобществе — первые в этом году занятия в секции.
Дома оказалось непривычно тихо и пусто. Жаль, Наташа не догадалась прийти. Не вызывать же ее по телефону? В принципе можно было бы, но я решил, что лучше высплюсь. Своеинамерение я блестяще исполнил.
К одиннадцати утра я был в «Литейщике». Увидев Нину — секретаршу товарища Дольского, обрадовался. Значит, ее не уволили, не взирая на угрозы Киреева. Впрочем, вполне возможно, что это была импровизация Эсмирки, которая теперь уже никому не сможет угрожать — несчастная дура.
— Ой, Саша! — воскликнула секретарша. — Как здорово, что ты пришел! Тебя так долго не было.
— Я был в отпуске. В Москву ездил.
— И как она, столица-то?
— Шумно и народу много. Буквально — не продохнуть от толчеи. А тут — красотища.
— Тут без вас такое было! К Владилену Панкратовичу прибегал капитан Киреев. Орал. Требовал вас уволить.
— И что? Меня уволили?
— Нет. Владилен Панкратович поманил капитана к себе, и когда тот наклонился, прошептал ему что-то на ухо. Киреев побледнел и ретировался.
— Понятно, — кивнул я. — Следовательно, я могу идти, проводить тренировку?
— Да, конечно!
— Спасибо!
И я отправился в спортзал. Как я и ожидал, после двухнедельного перерыва, сыновья «лучших людей» совсем потеряли форму и теперь еле двигались. Придется несколько занятий подряд сгонять с них жирок, прежде чем удастся добиться хоть каких-то результатов. Наблюдающие за тем, как ползают по площадке их отпрыски, родичи просто раздувались от гордости. Лучше бы заставляли их зарядку по утрам делать, а не пичкали конфетами и пирожными. И я решил провести после занятия профилактическую беседу со взрослыми. Хотя вряд ли это поможет. Тем не менее — я попытался.
— Дорогие товарищи родители! — обратился я к ним. — Я все понимаю. Новый год. Каникулы. Хочется порадовать детишек. Однако занятие таким серьезным видом спорта, каким является каратэ, требует ежедневных самостоятельных тренировок. Я же вижу, что никто из ребят за прошедшие две недели не делал даже элементарную физзарядку по утрам. Если вы привели сюда своих детей только потому, что каратэ — это престижно, то совершили серьезную ошибку…
— Слушай ты, тренер, — лениво пробормотал здоровенный амбал, который вряд ли был родителем кого-либо из моих тутошних подопечных, скорее всего — сопровождающим, — кончай свое партсобрание. По ящику щас хоккей будет…
— А я тебя и не держу, — ответил я. — А будешь хамить, больше на порог не пущу.
— Чё ты сказал! — спросил громила и раздвинув плечом остальных сопровождающих, двинулся ко мне.
— Так, уважаемые родственники и другие лица, — проговорил я, отступая на середину, — сейчас вы увидите, на наглядном примере, к чему следует стремиться вашим отпрыскам.
— Щас вы увидите, что этот тренер просто вас дурит! — пообещал амбал.
И он принялся вскидывать ноги и размахивать руками. Я спокойно ждал, когда он приблизится на опасное для него расстояние. И улучив момент, провел классический уширо маваши гери — удар ногой с разворота. Громила покатился, как кегля, хотя я постарался не сделать ему, ну, очень больно. Ударил в плечо, а не в морду.
Взрослые зааплодировали. Видать, решили, что это была постановочная и заранее оговоренная сцена, а пацаны заорали «Ура» и тоже принялись размахивать ногами. Ну что ж, по крайней мере, они увидели высоты, к которым следует стремиться.
Амбал поднялся, помотал башкой, как сонная лошадь, и ни на кого ни глядя, побрел к выходу. Один из пацанчиков растерянно оглянулся и засеменил за ним.
— Вот, чему могут научиться ваши мальчики, если будут усердно тренироваться, — сообщил я оставшимся и отпустил их.