Физрук-6: назад в СССР
Шрифт:
— Тошенька! — окликнула старушка внучка. — Что вы там уронили, баловники!
— Ничего, бабуся! Это я табуретку опрокинул!
— Пирожками-то дружков угостил?
— Угостил, — упавшим голосом признался пацан.
Глава 25
— Да уж, угостил, — прокряхтел Константинов-старший, поднимаясь.
— Я не виноват, дядя Тихон, — откликнулся пацан. — Вы сами хотели «сторожа» посмотреть…
— Это я тебя угостил, — признался я. — Моя вина!
— Да будет вам оправдываться! — отмахнулся Васькин папаша. — Я не в претензии… Неужто, Тоха, это все ты сотворил?..
— Я, — кивнул тот.
— И как это у тебя получилось?
— Ну как… Увидел во сне, подобрал на свалке кусок пластмассы и сделал… Я хотел сторожа, вот и получился «сторож»…
— Понятно, — кивнул Тихон. — Вернее, ничего не понятно…
— Ладно, Антон, — спохватился я. — Спасибо тебе! Мы пойдем!
— Щас! — шепнул парень, схватил газетку и завернул в нее несколько пирожков. — Вот, возьмите! Бабушка пекла. С вареньем. Очень вкусные!
— Передай бабушке нашу благодарность! Скажи, что «дружкам» пирожки очень понравились. До свиданья!
— До свиданья!
И я буквально вытащил Константинова-старшего на лестничную площадку и почти бегом спустил на первый этаж. По лицу своего спутника я видел, что тот потрясен. Я как-то уже привык малость к чудесам, а каково ему, инженеру, прагматику до мозга костей? Мы снова сели в машину, и я повез его домой. Нарочно ни о чем, не спрашивая, ожидая, что он сам скажет. Однако Васькин отец молчал. Я так понял, что сказать ему нечего. Ведь в этом волчке не было ничего технического, кроме куска черной пластмассы.
— Не гожусь я в эксперты, — пробурчал, наконец, Тихон. — Ни браслетик твой, ни этот «сторож» не имеют никакого отношения к технике… Да и к науке — тоже…
— К чему же тогда?
— К магии, чародейству… — проговорил инженер и вздохнул. — Вот уж не думал, что доживу до такого… Видимо, правы те, кто утверждает, что материя это только тонкий слой над бездной неведомого…
— Не верю я в магию. Всему есть научное объяснение, — проговорил я.
Хотелось еще сказать, что, мол, в будущем и не такое встретишь. Искусственный интеллект музыку и тексты писать будет, а куча устройств (видеокамера, фотоаппарат, телефон, компьютер, игровая приставка и пр.) уместятся все в оном маленьком устройстве размером с ладонь. Но промолчал естественно.
— Даже не знаю, как теперь и работать, — пробормотал инженер.
— А что так?
— Да как тебе объяснить?.. Тут, понимаешь, ночами не спишь, целыми днями вкалываешь, чтобы хоть немного сгладить зубец на дисплее осциллографа, а когда получается — ходишь в именинниках… А здесь мальчишка, берет кусок эбонита, вытачивает из него параболоид вращения и тот превращается в ловушку, в которую попадает здоровенный мужик, и не может без посторонней помощи из нее выбраться.
— Я — выбрался.
— Не важно! — отмахнулся Тихон. — Я о том, что все это против правил… Не надо много лет учиться, а потом во много раз дольше набираться опыта, чтобы хоть что-то начало получаться в работе и целую жизнь мечтать о том, чтобы выше головы прыгнуть, ничего не надо…
— Да перестань! — сказал я, притормаживая возле дома, где живут инструктор районного комитета комсомола и этот рефлексирующий технарь. — Ты занимаешься полезными для народного хозяйства вещами, а все эти поделки… Они же просто игрушки, к тому же — в единичном экземпляре сделанные. Слыхал же? Во сне увидел и сделал! Никаких схем, расчетов…
— Ладно, утешил! — пробурчал Константинов-старший, открывая дверцу автомобиля. — В любом случае, спасибо за познавательную экскурсию.
— Возьми пирожки, — велел я. — Сына угостишь!
Он кивнул, взял пакет с пирожками и вышел. Я поехал домой. Меня ждала Вилена. Если ей, конечно, не надоело сидеть одной, и она не удрала. Я очень надеялся, что не удрала.
Я подъехал к воротам, посигналил. Сидорыч не вышел из своей будки. Нет, он, конечно, не обязан сидеть в ней безвылазно. Ночных дежурств не предусмотрено. Правда, этот пьянчужка нередко прячется на посту от своей сварливой супруги. А вот сегодня куда-то подевался.
Я запер машину и оставил ее возле ворот. Вернется сторож, откроет и меня позовет. Я поспешил к своей девушке. Вошел в квартиру и сразу увидел, насколько в ней стало чисто. Да и пахло чем-то вкусным. Нет, что ни говори, женщина сколько угодно может быть высококвалифицированным профессионалом или общественным деятелем, но для меня важнее, если она умеет навести порядок в доме и приготовить вкусный обед.
— Добрый вечер! — сказала Вилена, выходя из большой комнаты, откуда доносилось бормотание телевизора. — Что-то долго тебя не было.
— Да вот прокатились с твоим соседом, поболтали, а потом завезли продукты одному моему ученику. Он сирота, с бабушкой живет, а у той ревматизм.
— Ну это прекрасно, — откликнулась она. — Хотя я, в общем, и не требую от тебя подробного отчета.
— А может мне хочется тебе рассказать?
— Тогда я с удовольствием тебя выслушаю, но сначала накормлю.
— А я с удовольствием накормлюсь.
— Умывайся, переодевайся, а я на стол накрою.
Я прошел в ванную и тщательно умылся. Потом переоделся в домашнее. Сразу почувствовал себя дома. На кухне уже поднимался пар над глубокой тарелкой с темно-бордовым борщом. Вилена умудрилась даже раздобыть свежую зелень к нему. Выращивали тут у нас где-то в тепличных хозяйствах.
Я зачерпнул ложкой щедрую порцию сметаны, погрузил ее в горячее варево и принялся неторопливо размешивать. Потом добавил зелени и сухарей. Попробовал и едва не застонал от наслаждения — до чего вкусно.
Когда я управился с борщом. Передо мною возникла тарелка рассыпчатого риса с томатной подливкой и солидным ломтем антрекота. На десерт полагались пирожные-эклеры с крепко заваренным чаем. Впрочем, поедание десерта мы перенесли в большую комнату. Там можно было удобно раскинуться на диване и разговаривать, прихлебывая чаек и погружая зубы в сладкую мякоть пирожного.