Физрук-9: назад в СССР
Шрифт:
Головкин, который сидит, откинувшись на спинку стула и сцепив крепкие пальцы на животе, бормочет сонным голосом:
— Ай брось, мосье Спиноза… Чего путного, а этого твоего киднэпинга и у нас хватает… У нас есть все, что имеется в любом цивилизованном обществе, включая скрытую работорговлю… В Средней Азии, например, девушек до сих за калым продают…
— Так то — в Средней Азии…
— Заткни фонтан! — резко оборвает его Головкин. — Приближается инспектор!
— Какой — инспектор? — удивляется Философ.
— Виноват —
Со стороны входа действительно появлется рослый, крепко сложенный блондин в мокром, блестящем плаще. Заметив, что на него смотрят, он издали машет приятелям широкой, крепкой ладонью, и сворачивает к барной стойке.
— Какой же это инструктор горкома? — бормочет Философ. — Видал я таких инструкторов…
— И где же? — любопытствует художник.
— А вот представьте… Ночь. Поле аэродрома. Огромный четырехмоторный самолет. Под фюзеляжем возятся солдаты, цепляют бомбочку, кило на двести… А у короткого откидного трапа покуривают господа офицеры, в таких же, как у вашего Соммера, длиннополых плащах… Ну еще и в фуражках с высокой тульей. Они слушают летчика в кожаном шлеме и наглухо зашнурованном комбинезоне… Ржут, как кони…
— Завидное у тебя воображение, герр Шопенгауэр, — одобряет Головкин. — Только, почему же офицеры смеются?.. Они отдают команды, а летчик их повторяет…
— Да, ты прав… — соглашается Философ. — А вокруг только тьма и прожекторы… И никакой пустопорожней болтовни, одни лишь команды… Повиновение или смерть!.. Вот кто, на самом деле, твой инструктор…
Они смеются. Хотя ничего смешного в этом нет.
— Добрый вечер! — произносит, неожиданно появившейся возле столика, Соммер. — Разрешите присоединиться?
— Валяйте! — разрешает Философ. — Только стул возьмите…
— Промок до нитки, — жалуется инструктор горкома. — Хочу выпить.
— Русалке как-то бог послал кусочек рыбки, — бормочет Корабельников, и добавляет, тыча в инструктора пальцем. — Опять от него болотом воняет.
— А вам, товарищ Корабельников, не стоит сегодня напиваться, — назидательно произносит инструктор. — Вам завтра перед школьниками выступать!
— Оставьте, Пауль Генрихович! — обращается к нему художник. — Не видите, что он лыка не вяжет? А завтра у него будет похмелье…
— А можно я выступлю перед школьниками? — спрашивает Философ.
— Простите, а вы кто такой? — интересуется Соммер.
— Ну как же, Пауль Генрихович! — восклицает Головкин. — Это же товарищ Третьяковский, Евграф Евграфович, столичный публицист, можно сказать — философ… Очень хорошо разбирается в НТР и прочем прогрессе…
— Ну что ж, можно, — пожимает плечами инструктор. — Если завтра утром предоставите текст выступления, мы его быстро, без бюрократической волокиты согласуем, и милости просим…
— Русалке как-то бог послал кусочек рыбки, — снова провозглашает баснописец. — В болотный ил по яйца утопясь, поужинать
— Откуда у русалки яйца? — хмыкает Философ. — И потом, нет в русском языке слова «утопясь», баснописец хренов… Простите, товарищ инструктор горкома!
— Ничего, — благосклонно кивает тот. — Только если позволите, я бы хотел с вами предварительно обсудить тему вашего выступления.
«Ну вот! — уныло думает Философ. — Напросился на свою голову… Коготок увяз, всей птичке пропасть…»
— Не, ты дальше послушай! — пьяно хихикая, толкает его под руку Корабельников. — Вдруг рыбий дух щуку остановил, щука зрит рыбу, рыбец щуку пленил. На цырлах щученька к русалочке подходит, вертит хвостом, с русалки глаз не сводит и говорит, чуть жабрами дыша — голубушка, как хороша, ну что за хвостик, что за сиськи, такие б мять сиськимасиськи…
— Ну все, понесло графомана! — бормочет художник. — Я его уведу, а вы общайтесь, товарищи!
Он поднимается, берет баснописца за шиворот и уводит. Соммер опрокидывает в рот содержимое своей рюмки, наклоняется к Философу и доверительно сообщает:
— Счастливый случай послал вас ко мне, товарищ Третьяковский. Давно пора обрисовать перед нашей молодежью перспективы будущего, в свете решений недавнего съезда нашей партии…
— Да я как-то, товарищ инструктор, не сведущ, — пытается отмазаться Философ.
— Это ничего. Вы напишите основной текст, а нужные цитаты мы вставим.
— Товарищ Соммер! — решительно произносит его собеседник. — Если уж говорить с современной школьной молодежью, то о том, что ее волнует. Я имею в виду — вне школы. Цитаты из партийных документов они и без меня услышат на комсомольских собраниях и пионерских сборах. Зачем мне подменять в своем выступлении более компетентных товарищей?
— Верно! — неожиданно соглашается инструктор. — Вы из столицы, вам лучше знать, о чем говорить с нынешними учащимися, но позвольте мне подсказать вам одну темку? По вашей прямой специальности…
— Готов выслушать.
— Говорю вам сугубо конфиденциально, рассчитывая на вашу скромность… Зараза завелась у нас в городе. Небось с Запада надуло… Сначала со стилягами мучились, потом «Битлы» эти пошли патлатые, опять же — националистическая эмиграция разную дрянь подкидывает, а теперь и того хуже… «Процессом» эта зараза называется… Откуда-то только берется… Учительница отняла у пятиклассника тетрадь, в которой тот рисовал что-то… Открывает, а там — спирали перечеркнутые, молнии какие-то… Хорошо, хоть не свастика… Да ладно бы только рисунки… Слова разные… Все это буржуазным идеализмом попахивает, что отвлекает неокрепшие умы от насущных задач социалистического строительства. Вот об этом не плохо бы вам с ними поговорить, развенчать весь враждебный смысл этого антикоммунистического учения.