Флаг, барабан и паровоз
Шрифт:
Закончив разговор, поднялся и, уведя в сторонку Антона, переговаривался с ним минут пять. О чем-то спорил.
Евдокия поглядывала на подругу. Видела, как встревоженно вытягивается ее лицо.
Едва мужчины вернулись к шатру, спросила:
– Какие-то проблемы?
Сергей согнал со лба хмурые складки и отмахнулся:
– Так, ерунда. – Потом длинно и пристально посмотрел на Ангелину, с деланой веселостью потер руками и произнес: – А что, девчонки, не поменять ли нам планы и маршрут, а? Линочка, ты
Сережа представлялся. Делал шутливо страшными глаза, пугал Синицыну медведями.
Но Линка, по правде говоря, испугалась совсем обратного. Побоялась, что сказка окончена, бизнесменов призвали деловые трубы и денежные знамена, а она… опять одна и в тараканах!
Ну уж дудки. Хрен с ними с медведями. Синицына решительно встала с лежака, расправила плечи и произнесла:
– Куда едем? В Питер?
Сергей печально улыбнулся.
– Увы, моя шалунья. У нас проблемка в регионе, ее надо порешать… Вы, девчонки, там позагораете, поплаваете, нас в отеле подождете… Обещаю незабываемый отдых! – Сергей клятвенно приложил ладони к груди. – Сегодня ночью сядем в два СВ, забьем купе шампанским… Завтра утром будем на месте. Какие-нибудь отдельные пожелания есть?
У Синицыной наметилось одно желание – не расставаться.
К Евдокии подошел Антон, взял ее ладонь, приложил к губам и прошептал:
– Я не хочу с тобой прощаться. Поехали. Мы с Серегой быстро порешаем дела, потом, если захочешь, вернемся сюда.
От пристального взгляда карих глаз у Евдокии побежали по спине мурашки и пересохло горло.
– Да, – прошелестела сыщица. – Куда мы едем?
– В Н-ск.
Только что горячая ладонь Евдокии вмиг заледенела. Сказка закончилась, едва Антон произнес название города.
Город Н-ск для сыщицы закрыт. Навечно.
О том, что она никуда не едет, Дуся отважилась сказать Синицыной только по телефону. Вечером.
– Ты не можешь меня так подставить, Землероева! – стенала Линка в трубку.
– Я тебя не подставляю. Ты можешь ехать, я – нет.
– Никогда не думала, что ты можешь быть такой упрямой стервой!
Дуся выдержала паузу.
– Лин, не говори того, о чем позже пожалеешь.
– Да пошла ты к черту, Землероева! Я уезжаю с Сергеем!
Евдокия тихо выговорила:
– Лин, у меня есть серьезные причины, чтобы отказаться.
– Паршин позвонил, да?! Предложил с женой и дочкой погулять, поесть мороженого?!
– А если и так?
– Дура! Так и просидишь на берегу до седых волос, пока все зубы не выпадут!
– Своеобразно ты меня уговариваешь, подруга, – хмыкнула сыщица.
– Да пошла ты к черту… Уговаривать тебя… Линка отключила связь.
Но через час снова начала звонить. Потом пошли молитвенные
Один раз позвонил Антон, но Евдокия не ответила.
Решила резать по-живому, пока совсем не приросла.
Полночи плакала.
На шестой день после отъезда Синицыной в Н-ск к Евдокии пришла мама Лины тетя Вера. С порога задала вопрос:
– Дусенька, у тебя есть известия от Ангелины?
– Да, конечно, проходите, тетя Вера…
Девушки дружили с детства, учились в одном классе, сидели за одной партой. В семье доцентов Синицыных к Дусе относились как к родной.
Вера Анатольевна, тиская в кулачке платок, прошла в гостиную, села на краешек дивана и снизу вверх поглядела на растерянную, еще чуть заспанную Дусю, застывшую столбом посередине комнаты. В ввалившихся, обведенных черными кругами бессонницы глазах гостьи стоял вопрос. Плескалась надежда.
– Когда она тебе в последний раз звонила? – спросила Вера Анатольевна.
– Да, собственно… когда? – сама себя спросила Дуся. – На следующий день после отъезда. Сказала, что устроилась шикарно, просила к ней приехать.
– А после?! Потом Синицына тебе еще раз звонила?!
– Нет. Эсэмэски присылала. Много. Разговаривая, мы ругаться начинали.
– Когда пришла последняя эсэмэска?
Евдокия видела, что тетя Вера на грани срыва, говорит сквозь стиснутое горло.
– Кажется… три дня назад.
– Дай мне твой телефон.
В категоричном тоне проклюнулся преподаватель одного из лучших столичных вузов. Вера Анатольевна безапелляционно протянула раскрытую ладонь, куда был моментально вложен землероевский мобильник.
Уже вручив на автомате строгому доценту личный телефон, Дуся начала судорожно припоминать, а не написала ли Синицына чего-нибудь крамольного? Сиречь – интимного.
Но тете Вере на постельные интрижки дочери наплевать и растереть. Прочитав все сообщения на телефоне, кандидат наук даже бровью не дернула, встретившись там с эпитетами «упрямая коза», «предательница чертова» и кое-чем похлеще: в посланиях ее воспитанная дочь перемежала отчеты о шикарном отдыхе с мольбами, упреками и руганью. Надо думать, развлекалась, пока Сережа производственные терки тер, от нечего делать елозила пальчиком по телефону.
А кому еще звонить? Подруга-то одна. И та предательница.
Вера Анатольевна закончила перлюстрацию дочерних тайн. Некоторое время, сжимая Дусин телефон в руках, смотрела в одну точку перед собой. Потом заговорила. Глухо, вымученно:
– Вчера был день рождения тети Шуры. Юбилей. Ангелина ее даже телеграммой не поздравила. Ты можешь себе представить такое, Евдокия?
Вера Анатольевна подняла на сыщицу сухо горящие глаза. Землероева серьезно подумала над вопросом, нахмурилась и покачала головой.