Флаг, барабан и паровоз
Шрифт:
– Ну типа да, – все еще удивляясь возникновению сыщицы, ответил паренек.
– Тогда жду.
Дуся отключила связь, хмуро бросила трубку на пассажирское кресло шикарной машины таможенной жены – Тереза ездила на миниатюрном алом кроссовере «Мерседес-Бенц ГЛА» – и утопила педаль газа в пол. Ехала и думала, насколько верно она сделала, доверившись Нифасе.
Нифася – воропаевец. Он шибко уважает Иваныча за приверженность старым воровским традициям. Батей величает.
Но Дусе парень обязан жизнью. Прошлым летом Землероева здесь круто выступила, должников заимела
Но вот сообщит ли Нифася бате о встрече с Евдокией?
Кабы знать… Зимой парнишка приезжал в Москву, уговаривал Дусю поехать в Н-ск на празднование его двадцатипятилетия. Мол, пацаны просили познакомить с сыщицей, которая столько дел в Н-ске наворотила. Земля слухами полнится, а девушку мало кто в глаза видел.
Но Евдокия отказалась. При одном упоминании Н-ска у сыщицы появлялся в животе ледяной комок, а в сердце заводились мыши. Приехать же на день рождения воропаевца – совсем немыслимо! Евдокия тогда, помнится, даже осторожно поинтересовалась: а не с подачи ли бати-смотрящего Нифася ее в гости зазывает?
Парень ответил невразумительно. Засмущался. Понять, хотел ли он похвастаться знакомством со столичной сыщицей перед друзьями, или умный совет получил, Евдокия так и не смогла. Ехать отказалась наотрез. Отправила поздравительную телеграмму.
И что теперь выберет Нифася – долг перед спасшей его девушкой или придержится воровской солидарности (конкретно бате), станет ясно довольно скоро.
Если парень начнет опаздывать, Евдокия ждать не будет. Если приедет с кем-то, сыщица из машины не выйдет, а сразу развернет колеса и обратно к Муромцам направится. Появится один – Дуся посадит его рядом и тут же рванет к трассе, ведущей на северо-восток от города, и на хорошей машине либо оторвется, либо слежку засечет.
И позвонить кому-то Нифасе уже не позволит. Спасенный парень в драку за телефон не полезет, уж в этом-то сыщица была уверена.
При виде Евдокии воропаевец разродился сокращенным выражением «ни фига себе», давшим когда-то ему прозвище:
– Ни фа се! Дуська! Вправду ты!
Евдокия уже увидела, что парень приехал один на БМВ среднего возраста. Вышла из машины и позволила себя облапить. Сама пошлепала высокого костистого парня по спине:
– Привет, привет. Давай садись в мою машину – и поехали, нет времени.
Нифася поставил свой автомобиль на сигнализацию, уселся в таможенный «мерс» и провел рукой по изящным линиям приборного щитка:
– Нормальная лайба. – Улыбнулся. – Откуда?
– Тереза Муромцева одолжила, – не стала лукавить Землероева, так как не любила культивировать бессмысленную таинственность. В городе неплохо поставлено сарафанное радио, а номера у кроссовера приметные, блатные.
– О, – поднял брови воропаевец.
И замолчал. Судя по насупленным бровям, принялся ворочать мозгом. Прикладывать хвост к носу, стараться разгадать, а не вписался ли он в какую-то стремную тему? Точнее,
Вид насупившегося воришки насмешил. Евдокия фыркнула:
– Не дрейфь, дружище! Я своих не подставляю.
Нифася поглядел на дорогу, ведущую от города. Поерзал.
– Мы куда?
– По местам боевой славы, – хмыкнула сыщица. – Дорогу до деревни, где тебя ранили, уточнишь?
– А на фига нам туда на ночь глядя тащиться? – поежившись, все еще чуть хмуро и настороженно спросил воришка.
– Да есть интерес, – вильнула Землероева. – Проводишь, компанию составишь?
– Да я типа уже еду…
Факт не вызывающий сомнения. И, по большому гамбургскому счету, Евдокия понимала, что парня она все же подставляет. Возможно, что нехило. Вопрос лишь в том, просил ли Воропаев Нифасю докладывать обо всех контактах с московской сыщицей? Задать его вслух в принципе можно. Но не сейчас, когда парень так напряжен и подозрителен, а позже, ненавязчиво.
Или напротив – в лоб. Глаза в глаза.
Дуся глянула в зеркало заднего вида: за ними вдалеке лишь одна фура неторопливо ехала. Субботний вечер, трасса полупустая, любой хвост за километр виден.
Евдокия негромко выдохнула и покосилась на непривычно молчаливого Нифасю. «Интересно, о поисках модестовской заначки он знает? Или информация пока гуляет только в высших воровских и полицейских эшелонах?»
– Нифась, не дуйся, – ткнув воришку локтем в бок, попросила сыщица. – Открой бардачок, там есть бутылка виски, хлебни за встречу. А то как-то неудобно, едешь как неродной, будто я тебя в плен взяла…
Через десять минут, зажав коленями слегка отпитую бутылку, пацан уже благожелательно взирал на окрестности и болтал обо всем на свете. По обычаю маленько хвастал. «Бэху» свою расписывал, словно она болид «Формулы-1»:
– Пацаны так вовремя мне лайбу подогнали! Я только-только бабосы подкопил, только-только начал к «мерину» приглядываться… Но против моей «бэхи» «мерин» не попрет, я ее знаешь как отладил!
Тут взгляд воришки опустился на гламурную торпеду таможенной жены, Нифася сразу как-то заскучал и завздыхал.
– Нифась, а как у бати дела? Здоров?
Осторожно построенный вопрос сыщицы отчего-то вызвал подозрение.
– А ты чё спрашиваешь? – напрягся воропаевец. – Знаешь что-то или…
– Да откуда же мне знать? – правдиво удивилась Землероева. – Спросила просто. Я ж с Иван Иванычем знакома… О ком еще мне тебя спрашивать?
– Ну да, ну да, – заерзал на сиденье парень, едва бутыль не уронил. – Болеет батя. Вроде. – Посмотрел на сыщицу, не отвлекавшуюся от дороги. – Но как-то странно… Вроде как…
– Что – вроде?
– Да непонятно! – Нифася сел прямо, уставился вперед. Подумал. – А, – махнул рукой, – все равно узнаешь. Говорят, батя на покой решил уйти, смотрящим Конника поставить.