Флаг миноносца
Шрифт:
Сомин слабо улыбнулся. Он не считал, что сбитый самолёт его заслуга.
— Вы не забывайте о нас, товарищ лейтенант. Ладно?
Земсков хлопнул его по плечу:
— Веселей, Володя! Смотри, там Николаев что-то заметил с крыши. Пойду.
Николаев уже сообщил командиру дивизиона о приближении колонны противника. Впереди двигались мотоциклисты, за ними танки и мотопехота в грузовиках. Вздымая густые облака пыли, колонна прошла на Мечетинскую, повернув по шоссе направо.
Залп дивизиона обрушился на голову колонны. Николаеву было хорошо видно, как загорелись и остановились передние танки. На них
— Недурно получилось! — сказал Арсеньев, когда Николаев спустился с крыши. — Ну, теперь надо дать людям отдохнуть. Пойдём в Ново-Кузнецовку.
Яновский был тоже доволен. Первый бой в степи прошёл удачно. Это имело огромное значение для настроения людей. Но впереди были бои посложнее. Вслед за этим отрядом двигались главные силы врага. А кто знает, сколько войск прошло по параллельным дорогам?
Словно в ответ на мысли комиссара, появился Рощин. Он примчался со стороны станции Атаман на «виллисе» генерала Назаренко. На Рощине была новенькая армейская форма, хромовые сапоги, светло-жёлтые ремни. Из старого обмундирования он оставил только мичманку. Раньше всего Рошин заглянул в санитарную машину. Юра Горич даже крякнул от удивления, увидя его.
— Привет морякам! — поздоровался Рощин, победоносно глядя на Людмилу. Она не упустила случая поиздеваться:
— Слышали, слышали о твоих подвигах. Говорят, едва унёс ноги от немцев под Ростовом.
— Ты бы лучше перевязала, чем скалить зубы, — Рощин начал разматывать повязку на руке.
— Ну, ясно, — подмигнул Юра Горич, — в штабе группы не нашлось медсёстры. Специально за этим приехал.
— Вот так всегда, из-за неё, — Рощин указал на девушку, — чуть не забыл передать приказ.
— Это на тебя похоже! — рассмеялась Людмила. — Ну, не сердись, Геня. Передашь приказ, приходи обратно.
Прочтя записку генерала, Арсеньев приказал готовить колонну в поход. Предстояло перерезать дорогу между Мечетинской и железнодорожной станцией Атаман.
Рощина окружили командиры.
— Я теперь за адъютанта у Назаренко, — рассказывал он. — Адъютант генерала ранен, так что дел хватает.
— Известно — адъютантская работа! — заметил командир третьей батареи Пономарёв. — Ремешки-то какие отхватил. Чистая работа!
Рощин не обижался. Он рассказал о том, что мотомехчасти врага несколькими параллельными колоннами движутся на юго-восток. Натыкаясь на нашу оборону, они пытаются смести её с ходу, а если это не получается — идут в обход. Теперь нелегко разобрать — где немцы, где свои. — Одним словом, слоёный пирог! — завершил его объяснения Пономарёв.
Рощин уехал, не попрощавшись с Людмилой. Но она и не ждала его. Людмила уже в третий раз выходила на край села, чтобы посмотреть, не идёт ли машина Земскова. А когда Земсков появился, он промчался мимо, даже не взглянув на девушку. Земсков доложил результаты разведки капитан-лейтенанту, захватил несколько банок консервов и тут же уехал снова. Вскоре отправился и дивизион.
2.
Машины шли полным ходом по хорошему шоссе, вдоль железной дороги. На путях было пусто. Взорванный паровоз стоял поперёк рельсов. Вагоны сбились в кучу, как стадо перепуганных овец. Ветер донёс удушливый трупный запах. Поодаль догорала будка стрелочника. В ярком солнечном свете пламя было незаметно, только серая струйка дыма текла в степь и растворялась в горячем воздухе. До позиции, назначенной генералом, оставалось несколько километров, когда возвратился Земсков. Он доложил, что с севера наперерез шоссе идёт колонна танков.
Арсеньев не стал терять времени. Батарея Сотника зашла за насыпь, поросшую травой. Вдоль откоса белыми камешками было выложено: «Уберём…» — следующие слова вместе с дёрном начисто смел разрыв снаряда, обнаживший жёлтое нутро насыпи. Дальше снова шли буквы: «…в срок, без потерь». Вероятно, посередине было написано: «богатый урожай», но Яновский прочёл надпись по-своему:
— Смотрите, товарищи, что написано: «Уберём фашистские танки в срок, без потерь».
Усталые бойцы смеялись. Комбат Сотник — желтолицый, с чётко проступившими морщинами — взглянул на насыпь. Для него она была сейчас только естественным прикрытием.
— Главное — в срок! — проговорил он и кряхтя полез на насыпь, чтобы наблюдать за танками.
— И без потерь! — твёрдо повторил Яновский. — У нас ещё много дел впереди.
Потерь на сей раз действительно не было. После нескольких залпов, которые дал дивизион, танки пошли в обход.
«Теперь бы снова перерезать им дорогу!» — подумал Арсеньев. Но снарядов было уже мало. Люди валились с ног от усталости, и надо было подумать об отдыхе.
Солнце уже опускалось, когда Арсеньев привёл свой дивизион в колхоз «Сеятель». Издали главная усадьба казалась кудрявым зелёным островом в степи. Среди деревьев белели стены добротных каменных построек. Ветряной двигатель подымал свою круглую голову над красной черепицей. Чуть поодаль выстроились весёлые домики — белые, голубые, розовые. В лучах заката золотились оконные стекла.
— Хорошо! — сказал Бодров. — Сейчас славно бы баньку.
— Какая тут баня? Скорее спать, — возразил Ефимов, наводчик второй батареи. — Вот примощусь тут под деревом, пока снова не заиграют тревогу.
Странное впечатление производила эта усадьба. Все было на месте. Ни одного сожжённого дома, ни одной сломанной штахетины в заборе, а людей нет.
— Фу ты пропасть! Неужто никого нет? — удивился Бодров. — Немцам, что ли, они оставили всю благодать?
Матросы разбрелись кто куда. Сомин с Белкиным вошли в просторный коровник. В стойлах было пусто. Из крана гулко капала вода в эмалированную раковину.
— Смотри, в каждом стойле поилка. Вот толково! — Белкин нажал ногой на клапан в глубине поилки, и из-под его сапога брызнули прозрачные струйки. — Понимаешь, как ловко! Захочет корова пить, ткнётся мордой — и вода идёт. У нас в Калининской области таких и не видели. А это — кабинка для дежурной доярки. И шкафчик с аптечкой есть! — восхищался Белкин. Он забыл в этот момент о том, что все это образцовое хозяйство будет сожжено, раздавлено гусеницами, разворочено снарядами и останется на месте зеленого острова только дымное пепелище.