Флаг миноносца
Шрифт:
Героем дня был, конечно, Яновский. Если бы он решительно не пресёк панику, пожалуй, и генерал не предотвратил бы катастрофы. Танки с ходу перебили бы всех бегущих им навстречу, ворвались бы на хутор, и тогда не уцелел бы никто.
Генерал уехал на восток с полком Могилевского. Моряки остались в качестве прикрытия, а когда стемнело, ушёл и морской дивизион. Он скрылся в степных просторах, как исчезает корабль в морской дали.
3. ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ
Сменялись хутора и станицы, черноголовые поля подсолнечника, поникшая под тяжестью колосьев пшеница
Ночь приносила облегчение. Тьма давала отдых глазам, разгорячённым телам, перегретым моторам. И хотя, казалось, в это время надо дать передышку в конец истомлённым людям, нельзя было упускать возможность стремительным броском опередить противника, уйти из-под удара и самим нанести удар. Если бы Сомина или Шацкого, Ефимова или Клычкова попросили пересказать события последних дней, вряд ли кто-нибудь из них смог бы изложить эти события последовательно и подробно. С тех пор как дивизион перешёл через донскую переправу, жизнь превратилась в непрестанный бой, чередующийся с маршами. Грани суток стирались, потому что не было привычного для мирного времени сна, который отделяет один день от другого. Только теперь Яновский осознал до конца смысл распространённой фразы, которую слышал раньше сотни раз: «Не зная дня и ночи…» Порой он удивлялся запасу человеческих сил в себе самом, в командирах и матросах и особенно в Арсеньеве. Капитан-лейтенант все время искал врага. Июль и август 1942 года, впоследствии вписанные в ту главу истории войны, которую назвали отступлением, были для Арсеньева и его части сплошным наступлением. Морской человек, привыкший к боевой рубке своего корабля, он научился так разбираться в степных дорогах, будто родился и вырос в этих местах. Компаса и карты тут было недостаточно. Требовалось особое чутьё, чтобы не запутаться в пыльных фарватерах полей.
Назаренко знал, что нет такого задания, которое Арсеньев не выполнит, будь у него снаряды и бензин. Генерал не скупился на боезапас и горючее для морского дивизиона. Не скупился он и на задания.
После короткого отдыха в станице Песчанокопской Арсеньев и Яновский были вызваны к генералу. Назаренко, обычно приветливый и спокойный, был чем-то взволнован. Он сидел в просторной избе под образами, разложив на столе карту, испещрённую синими и красными дугами.
— Садитесь, — сказал генерал. — Есть для вас подходящая работа.
Моряки провели у генерала около часа. Они узнали, что один из полков опергруппы почти целиком уничтожен авиацией. Мотомехбригаду командование фронта отозвало. Она ушла к Кубани, на новый рубеж. С каждым днём положение становилось серьёзнее. Армейская разведка доложила о появлении в этом районе танковой
— Выход — сегодня в ночь, — заключил генерал, — пехотного прикрытия не будет.
Последнее было не ново. Моряки уже привыкли действовать без пехотных частей. Арсеньев отметил маршрут на своей карте. Условились о радиосвязи, уточнили сроки.
— Очень устали люди? — спросил генерал.
— Очень, — сказал Яновский, — но задание выполним.
— Как всегда! — Назаренко улыбнулся. — Ну что ж, раз все ясно, давайте ужинать.
— А может быть, лучше нам поскорее в часть? — спросил Яновский. — Надо успеть поговорить с матросами, кое-что проверить, собрать комбатов.
Назаренко кивнул головой:
— Толковый тебе попался комиссар, Сергей Петрович.
— Моряк! — ответил Арсеньев.
Генерал не стал спорить, хоть вовсе не был согласен с объяснением Арсеньева.
— Что ж, давай тогда на дорожку за сухопутных моряков, если отказываетесь от ужина… — Он налил стаканы.
Арсеньев выпил залпом. Яновский только пригубил и поставил стакан на стол.
Полчаса спустя они уже были в расположении части. Яновский отправился по батареям, а Арсеньев вызвал к себе Земскова. Лейтенант молча откозырнул и вынул из планшетки карту, перетёршуюся на сгибах.
Как всегда кратко, Арсеньев поставил перед ним задачу, указал место, где надо разбить огневую позицию.
— Выехать немедленно. В бой не вступать. В случае обнаружения противника на дороге — сообщить по рации. Если путь свободен — следовать до места. Вопросы есть?
— Нет. Разрешите идти?
Вернувшись к своей машине, Земсков застал разведчиков в сборе. Валерка Косотруб сидел, свесив ноги за борт, и тихонько напевал на мотив «Марша Будённого», аккомпанируя себе на новой гитаре:
Гвардейцы-миномётчики идут вперёдЗа наше дело правое, за наш народ.За наше дело правоеИдут матросы бравые —Флаг миноносца нас ведёт!— Все взяли? — спросил Земсков.
— Полный боекомплект, гитара в том числе.
— И где он достаёт эти гитары? — восхитился Журавлёв. — Опять скажешь «невеста» подарила?
— Ясный факт! — Валерка завернул гитару в шинель и положил её на дно кузова. Машина тронулась.
В сумерки дивизион вышел из станицы Песчанокопской на выполнение боевого задания. Арсеньев, как обычно, вместе с Яновским ехал впереди. Навстречу то и дело попадались группы бойцов, машины, всадники.
«Все движутся на юго-восток, а мы на северо-запад, — отметил про себя Яновский, — ну что ж, не в первый раз».
Какой-то майор крикнул из кузова встречной машины:
— С севера идут танки!
— Что будем делать, Сергей Петрович? — спросил Яновский.
— Выполнять приказ.
Яновский утвердительно кивнул головой. Снова показались встречные машины: полуторка и «зис» с автоматчиками. Арсеньев поставил свой «виллис» поперёк дороги. Ободранная полуторка круто затормозила. Из кабины высунулся немолодой уже капитан. Он подтвердил, что немецкие танки прошли с севера на Белую Глину.