Флаги над замками
Шрифт:
Иэясу постучал в дверь номера.
– Киёмаса! – крикнул он, но ответа не последовало. Он дернул за ручку, открывая дверь. И глубоко вздохнул, остановившись на пороге.
Киёмаса сидел посреди комнаты, скрестив ноги, и таращился на экран огромными удивленными глазами. Пальцы его рук, лежащих на коленях, слегка подергивались, рот был приоткрыт, и по подбородку стекала струйка слюны.
– Киёмаса… – снова позвал Иэясу, осторожно приближаясь.
Да, зрелище и правда было завораживающим для человека, видевшего что-то подобное в первый раз. На экране по залитой разноцветными огнями сияющей сцене скользила юная девушка. Серебристый, почти зеркальный шелк ее длинных одежд отражал все огни, направленные на нее. Длинные волосы, уложенные на макушке и украшенные сияющими камнями, спускались ниже пояса и золотом струились по ее телу, прячась в складках одежд. Певица будто двигалась по лунному лучу, поднимаясь все выше и выше над сценой. Голос тоже был неплох. Иэясу закатил глаза, покачал головой, наклонился, поднял пульт и тронул кнопку посередине.
Девушка исчезла, и на экране появилась заставка – плывущие над морем облака.
– Госпожа Луна! – взревел Киёмаса, вскакивая. – Ты! Ты что наделал?! – Он выхватил из рук Иэясу пульт и принялся тыкать в него пальцем. Но ничего не происходило: Иэясу не только нажал «стоп», но и заблокировал сенсор, ожидая такой реакции.
– Где? Госпожа Луна?! – Киёмаса в отчаянии развернулся к экрану, словно ожидая, что девушка появится там опять.
– Прекрати, Киёмаса, – слегка скривил губы Иэясу, – это не живое выступление. Я найду тебе запись этого концерта, и хоть всю ночь сиди со своей «госпожой Луной».
– Иэясу! – Верхняя губа Киёмасы дрогнула, обнажая зубы, и он сжал кулаки. – Я не хочу эти песни читать! Я хочу слушать! И смотреть, как танцует госпожа Луна!
Иэясу судорожно сглотнул и отступил на шаг. Сердце сжала ледяная ладонь, по спине поползли мурашки. Бежать. Бежать отсюда, пока не поздно. Иэясу попытался вдохнуть, и, к счастью, у него это получилось. Он выставил вперед ладони, и тепло заструилось по его пальцам, сбрасывая с тела оцепенение. И в эту секунду раздался треск, и во все стороны брызнули мелкие черные и серебристые осколки.
– Като! – выдохнул Иэясу и поднял голову, ловя взгляд Киёмасы, но тут же понял, что это уже не нужно: Киёмаса и сам смотрел на него, и в этих, еще мгновение назад прозрачных ледяных глазах, плескались недоумение и обида. Киёмаса медленно поднял руку, в которой только что был пульт, и стряхнул с ладони капельки воды. И виновато посмотрел на Иэясу.
– Как же так?.. – в его голосе звучала растерянность. – Иэясу, как же так?.. Я клянусь тебе: со мной такого лет с двадцати не случалось!
– Ничего… ничего, все в порядке, Киёмаса. – Иэясу поднял руки в успокаивающем жесте и постарался говорить ровно и спокойно, восстанавливая дыхание.
– Это новое тело всему виной. Точнее, то, что ты отвык управлять телом и силой. Немного тренировок – и все придет в норму. Просто пока сдержанней выражай свои чувства. Ты чуть не убил меня! А кто знает, удастся ли моим потомкам фокус с воплощением еще раз. – Он по-доброму весело рассмеялся.
– Точно, – улыбнулся в ответ Киёмаса, но тут же снова нахмурился. – Проклятие, я сломал твой подарок. Нет мне прощения. Как я могу искупить свою вину?
– Ничего ты не сломал, Киёмаса. Это всего лишь пульт.
– Что?
– Пульт управления… это… как бы… о! Это как уздечка. Порвав уздечку, ты же не убьешь лошадь, ведь так?
– Ну… да… – Лицо Киёмасы мгновенно просветлело. – И можно купить другую… уздечку, так?
– Так. Сегодня займемся и этим тоже. Раз тебе уж так приглянулась «госпожа Луна», – захихикал Иэясу.
– Ты что подумал, старый тануки?! – возмутился Киёмаса, хватая Иэясу рукой за плечо.
Иэясу увернулся, продолжая хихикать. Вот чем ему всегда нравился этот человек – никогда не перепутаешь, злится он по-настоящему или только делает вид.
А еще он был очень доволен тем, что действие его силы на Киёмасу ничуть не изменилось.
– Ладно. Но – ты видел? Ты видел ее, Иэясу? Ее волосы?
– Видел. Но…
– И что? – перебил его Киёмаса, не дослушав. – Сравни ее волосы и мои! – На лице Киёмасы появилась победная улыбка, и он подергал себя за пучок волос, связанных на затылке. – Ты ошибся, Иэясу!
– Нет, Киёмаса, прости, но боюсь, что ошибаешься ты.
– Я? Ну уж нет. Ты меня не держи за дурака, я тоже кое-что в этом понимаю. Я все детство думал, что я не человек, а выродок и ёкай! Пока мне не объяснили, что я наделен такой внешностью оттого, что в моих жилах течет кровь богов!
Иэясу смерил Киёмасу взглядом и покачал головой. Даже он, впервые увидев этого человека еще совсем мальчишкой, содрогнулся. Его волосы были подобны остывшим углям костра, подернутым пеплом. Можно было решить, что они просто рано поседели, если бы не его глаза – настолько бледно-голубые, что издалека казались белыми. И само лицо, с резкими, как будто высеченными из куска камня чертами, почти лишенное ресниц и бровей, не отличалось красотой и изяществом. Длинные развевающиеся белесые волосы дополняли картину. А перед боем Като Киёмаса подводил глаза черным, чтобы выглядеть еще страшнее. А если добавить ко всему этому огромный рост… Враги называли его «генерал-дьявол» не только из страха перед ним. Многие и правда верили, что он порождение Махападма-нараки – Великого лотосового ада [12] .
12
Ад в буддизме – нарака – мир адских существ (нараков), которые подвержены тяжелым мучениям из-за своих кармических деяний. Существует восемь холодных адов. Один из них – Махападма-нарака – Великий лотосовый ад. Все тело трескается от холода, и внутренние органы от страшного мороза тоже растрескиваются.
Иэясу еще раз помотал головой и печально улыбнулся:
– Боюсь расстраивать тебя. Но у твоей красавицы не настоящие волосы.
– Чего?! – прищурился Киёмаса и сложил руки на груди. – Я что, по-твоему, не способен отличить женские волосы от конского хвоста?
– Я вовсе не об этом говорил, Киёмаса. Несомненно, волосы принадлежат этой девушке. Она просто красит их, чтобы выглядеть необычно и привлекательно. У людей из-за моря часто встречается такой цвет, да ты и сам это знаешь. Разве это означает, что их кровь божественна?