Флакон смерти №5
Шрифт:
Нет, ей не новое нужно было, а то, что кровавой кляксой растекалось по асфальту, привлекая к себе армаду пронырливых муравьев.
Но ни старое мороженое, ни улетевшее пылающее сердце вернуть было нельзя.
Как нельзя было вернуть маму, которая нырнула в реку и не вынырнула – во всяком случае, живой…
И отчего она так упорно думает об этом?
– Ты можешь идти? Точно можешь? Нет, давай я все-таки вызову такси? Тебе
Очаровательный шаромыжник прикладывал максимум усилий, чтобы Зоя чувствовала себя комфортно, но от этого было только горше.
И дело было отнюдь не в нем, а в ней. В ее прошлом, настоящем и, вероятно даже, будущем.
Понимая, что сводит своим поведением молодого человека с ума, Зоя, взяв себя в руки (однако продолжая чувствовать в душе странную, невесть откуда взявшуюся тревогу, засевшую там тупой иглой), произнесла:
– Ну, тут недалеко вообще-то. Не знаю, ходит ли маршрутка. Сейчас ведь около полуночи?
Антон, бросив взгляд на мобильный, объявил:
– Почти половина третьего.
Запаниковав, Зоя заявила, что ей надо немедленно домой. Мобильный она на вечернику не взяла, потому что в сарафане, который она надела, карманов не было, а сумочку брать не стала, решив, что все равно самое позднее к одиннадцати будет дома.
О чем и сообщила отцу.
Да, маршрутка уже больше не ходила, свободное такси пьяная парочка увела у них прямо из-под носа, а ехать вместе с ними ужасно не хотелось, и тогда Антон снова взял Зою, которая почувствовала, что ужасно устала и нога ее все же болит, на руки.
– Я же обещал, что буду носить тебя все время на руках, так что выполняю свое обещание, – заявил он. – Ну что, прокачу с ветерком!
Он не просто донес ее до дома, но б'oльшую часть пути даже бежал или уж точно очень быстро шел, так, что в ушах Зои действительно свистел ветер. Она, кажется, даже прикорнула у него на груди, отчего-то вообразив, что это путешествие в объятиях очаровательного шаромыжника будет длиться вечно.
Но ничего не длится вечно: шарик-сердце улетает в ночное небо, мороженое тает на асфальте, становясь добычей муравьев, а мама…
Мама ныряет и не выныривает – живой.
Напуганная неприятным воспоминанием о смерти мамы, которое пришло к ней во время короткого сна, Зоя вздрогнула от ужаса и открыла глаза – они были у ее дома.
До нее донеслось тяжелое дыхание Антона, и девушка виновато произнесла:
– Извини, что тебе пришлось так надрываться. Ты устал?
Ну да, протащил ее на себе пару километров от набережной до дома – конечно, устал. Дюймовочкой она, как ни крути, не была, и очаровательный шаромыжник, невзирая на свои спортивные кондиции, явно выбился из сил. А она даже не могла пригласить его к себе, чтобы
В том, что отец встревожен и наверняка не спит, Зоя, никогда не позволявшая себе подобных ночных эскапад, ничуть не сомневалась. Она даже видела окно кухни на шестом этаже, оно единственное среди прочих черных квадратов светилось в этот поздний час.
– Может, зайдешь? – предложила Зоя, которую Антон осторожно поставил на ноги. – Думаю, кофе предлагать в столь поздний час не стоит, но чай или сок?
Ну да, в три часа ночи на кухне с ее сходящим с ума от волнения отцом-профессором.
Антон, поцеловав ее, произнес:
– Ну, теперь я в курсе, где ты живешь, это для первого свидания даже чересчур, не находишь?
В ответ Зоя сама поцеловала его и прошептала молодому человеку на ухо:
– А раз знаешь, то приходи завтра!
Антон усмехнулся:
– Точнее, уже сегодня, хотела ты сказать? Это не окно твоей квартиры там единственное светится? Потому что там только что кто-то во двор выглядывал. Лучше мне сейчас не подниматься с тобой. Ты ведь мне позвонишь?
Девушка кивнула, и очаровательный шаромыжник, поцеловав ее, исчез в ночи.
И только открывая кодовый замок подъезда, Зоя сообразила – она ведь даже не узнала номер его телефона!
Она обернулась, но было уже поздно – ее спутника нигде не было.
Она потеряла его, как улетевший воздушный шарик – пылающее сердце. Как упавшее мороженое.
Как лишилась мамы…
Двери лифта с неприятным скрежетом распахнулись, а Зоя все размышляла о том, что придется звонить в квартиру, потому что ключ она с собой не взяла, уверенная, что вернется не позднее одиннадцати.
Однако отец, всклокоченный, в малиновом халате, поджидал ее прямо на лестничной клетке.
Ничего не говоря, он схватил ее за руку и втащил в раскрытую дверь квартиры, которую захлопнул резко, с гулким стуком.
– Папа, извини, что задержалась, но вечеринка так долго шла, что я потеряла счет времени. Павлик проводил меня до дома, так что не волнуйся, – начала Зоя и осеклась, потому что в коридор квартиры из кухни вышел бледный, трясущийся Павлик.
Завидев Зою, он плаксиво заявил:
– Господи, если бы ты знала, рыбка моя, как мы все извелись! Тебе даже позвонить было нельзя, потому что ты свой мобильный не взяла! С тобой все в порядке?
Зоя молчала, наблюдая за отцом, который сверлил ее взором. Наконец, Игорь Борисович произнес зловещим тоном:
– И кто этот хлыщ, что обслюнявил тебя прямо около нашего подъезда? Я все прекрасно из окна кухни видел!
Зоя поняла, что Павлик, прискакавший к ней домой, уже наверняка успел поведать отцу кошмарные истории о своем непутевом троюродном братце и подготовил почву для ее приема.