Фламенко по-турецки
Шрифт:
Эти купюры я пристроила в сумочку, а вот как распорядиться буквально свалившимся на меня в физическом смысле богатством, не знала. Пакет получился довольно внушительный: в карман не положишь, за пазуху не засунешь. Я с надеждой посмотрела на Исмаил-бея: может быть, он что-нибудь придумает.
— У вас же есть кредитная карта, — спокойно сказал он. — Давайте я все устрою. А вы подождите меня вот тут, под пальмочкой.
— Увы, — вздохнула я, — кредитную карточку, как вы мне и посоветовали, я аннулировала. Сняла ту тысячу долларов, которые положил
Изумление, с которым воззрился на меня Исмаил-бей, описанию не подлежало. Наверное, он впервые в жизни встретил человека из цивилизованной, пусть и относительно, но все же западной страны, который ничего не понимает в кредитных картах. А до меня только сейчас дошло, что карточка-то действительна практически по всему миру и я вполне могла захватить ее в Москву со всей наличностью, чтобы там разгуляться.
К тому же я сообразила, что если деньги на карту клал Олег, то он же мог их потом с карточки и снять. Мое физическое отсутствие на этом свете ничего не меняло. То есть свинью я ему подложила довольно крупного размера: по собственной некомпетентности и наивности лишила возможности вернуть кровную штуку баксов. Хорошо еще, что он не знает о моей невероятной живучести, а то я бы сильно обеспокоилась за его психику.
Исмаил-бей начал какие-то переговоры с кассиром по поводу оформления кредитной карточки, а я с наслаждением опустилась в глубокое мягкое кресло, удивляясь сама себе, поманила ближайшую официантку и попросила джина с тоником.
Через несколько минут наступила практически нирвана: я потягивала любимый напиток, покуривала сигаретку и вяло размышляла о том, что мне делать со свалившимся на меня богатством.
Дело в том, что мой мозг решительно отказывался воспринимать это событие как объективную реальность, данную мне в ощущении, и предлагал считать это сном или галлюцинацией. Наверное, так он защищался от нервного стресса, поэтому я с ним не спорила. Соображает хоть что-то — и слава богу!
Подошел Исмаил-бей, сел в соседнее кресло и приказал принести себе какой-то экзотический коктейль, кажется, что-то вроде «джулипа» или «джулепа», в общем, нечто, довольно приятно пахнувшее мятой. С момента нашего знакомства я не видела его таким спокойным и довольным, что, в общем, было довольно логично: осчастливить человека, не прилагая к этому практически никаких усилий, это очень здорово.
Он протянул мне новую пластиковую карточку и посоветовал положить ее в сумочку и до возвращения в Москву просто не трогать. А уж там я наверняка найду этим деньгам достойное применение. То есть он просто в этом уверен.
— А я вот не очень уверена, — откровенно призналась я. — Сумма для меня запредельная, просто не представляю себе, на что можно потратить такую кучу деньжищ.
— Ну, Фэриде-ханум… — начал он было, но тут к нам подошел какой-то мужчина.
Я подняла глаза и даже вздрогнула: это был Алексей. Ну вот, сейчас начнется основная проверка моего нового имиджа. Если меня не
А меня к тому же Господь сподобил голосом не слишком стандартным: довольно низким, но без придыхания и хрипов, свойственных курильщицам, да еще с каким-то необыкновенным тембром. Во всяком случае, если я куда-то звоню, то могу не представляться: меня все знакомые по голосу вычисляют практически мгновенно.
Исмаил-бей встал и обменялся с Алексеем рукопожатием.
— Решили испытать острые ощущения? Присаживайтесь, Алекс-бей.
— Скорее отдохнуть от этих ощущений, — невнятно пробормотал Алексей на своем не слишком хорошем английском, опускаясь в кресло. — Что-то уж слишком все остро.
— Думаю, вам стоило бы сейчас выпить рюмку хорошего коньяка, — предположил Исмаил-бей. — Вижу, ваши дела вас совершенно замучили.
— Не столько дела, сколько их состояние, — отозвался Алексей. — А насчет коньяка вы, пожалуй, правы. Рюмочка не помешает… Ой, простите, я не поздоровался с вашей спутницей!
— Это моя вина: забыл вас представить друг другу. Фэриде-ханум, это мой знакомый бизнесмен из России, Алекс-бей. Фэриде — моя дальняя родственница. Родилась и выросла в Англии, по-турецки почти не говорит. Для нас это не слишком частое явление.
— Такой красивой девушке можно вообще ничего не говорить, смотреть на нее — уже удовольствие, — слащаво заметил Алексей.
Я одарила его улыбкой и наклонила голову. Действительно, я вообще могу для разнообразия помолчать.
— Кстати, Исмаил-бей, вы помните Викторию-ханум?
— Такую прелестную женщину нелегко забыть, — отозвался Исмаил-бей.
— Вы слышали? Она погибла.
— Каким образом?
— Она была в самолете, который взорвался сегодня днем над морем.
— Что за глупые шутки! — нахмурился Исмаил-бей. — О самолете я, конечно, слышал, но Виктория-ханум собиралась пробыть здесь еще неделю как минимум.
— Почему-то она решила срочно улететь. И вот…
— Какую печальную весть вы принесли, Алекс-бей. Просто поверить в это не могу!
— Увы! Весь город об этом судачит. Вообще в этот раз в Кемере происходит что-то невероятное. Убили администратора крупного ресторана…
— Об этом я знаю. Но там, кажется, какие-то личные разборки…
— Он должен был передать мне важные документы. Теперь даже не знаю, где их искать.
— Обратитесь в полицию, — безмятежно посоветовал Исмаил-бей. — Если там нашли эти бумаги, вам их, конечно, отдадут.
— Если там найдут эти документы, я конченый человек, — пробормотал Алексей по-русски.
Я с трудом сохранила на лице подобающее невозмутимое выражение. Интересное кино получается. Значит, администратор должен был передать документы Алексею. Зачем Олегу понадобилось выстраивать такую сложную и рискованную цепочку? Через меня — администратору, через администратора — Алексею.