Фламенко по-турецки
Шрифт:
Если бы бедняжка знал, что два дня находился в непосредственной близости от этих самых документов! Ему достаточно было просто залезть в мою сумку, как только я зазеваюсь. Впрочем, если погром в моей квартире был организован им, а никаким не 166 администратором, я не удивлюсь. Ей-богу, голову можно сломать с этими бизнесменами! Все не как у людей, все черт знает как!
— Конечно, я обращусь в полицию, — уже по-английски сказал Алексей. — Но боюсь, там мне не помогут.
Интересно, а бриллианты тоже предназначались Алексею? Или это было взяткой администратору или тому, кто за
— Я слышал, что полиция что-то нашла, — невозмутимо продолжил Исмаил-бей. — Кажется, какие-то драгоценности…
Алексей заметно побледнел. Значит, он все-таки имеет ко всему этому отношение, не исключено — самое непосредственное. И даже не догадывается, бедняжка, что настоящие драгоценности уже подменили мастерски сделанными стразами. Специалист, конечно, разберется, дилетант — никогда.
А за те бриллианты, которые сейчас лежат в надежном сейфе Исмаил-бея, можно купить благосклонность нескольких человек на очень высоких постах. Так что его сказочки насчет страховки…
Возможно, он действительно этим занимается, но лично для себя, а не для кого-то со стороны. Любопытно, лично с Олегом он знаком? Или это здоровая заочная конкуренция? Но я лично во всей этой комбинации не видела никакого смысла, вот хоть убейте.
— Мы с Фэриде-ханум собираемся ужинать, — любезно сообщил Исмаил-бей. — Не желаете присоединиться? Вкусная еда — лучшее средство против стресса. А если хотите, поделитесь со мной своими проблемами, может быть, я чем-то смогу вам помочь.
— Благодарю вас, Исмаил-бей, я бы…
В этот момент у Алексея зазвонил мобильный телефон. На сей раз он заговорил по-русски.
— Да. Да, я. Пока ничего хорошего, слава богу, что плохого не случилось.
Пауза. Лицо Алексея постепенно начинает принимать какой-то свекольный оттенок.
— Почему я должен платить за то, что и так мне принадлежит? Я просто пойду в полицию. Не надо меня пугать, владеть несколькими драгоценными камнями — это не уголовное преступление. И здесь не Россия.
Опять пауза. Лицо становится более или менее нормальным.
— Ах вот так. Ну, это меняет дело. Да, без этих бумаг я ничего сделать не могу, это правда. Хорошо, за них я готов заплатить. Отдайте бумаги, а цацки можете оставить себе на память — и мы в расчете. Именно сегодня? А до завтра это не терпит? Хорошо, я добавлю штуку сверху, но это предел. В том числе и моих возможностей.
Совсем небольшая пауза. И уже спокойный голос владеющего собой человека.
— Да, я знаю это место. Через полчаса буду там. Но никаких сюрпризов, я приму соответствующие меры. Причем тут полиция? Все, договорились!
Он убрал мобильный телефон и поднялся с кресла.
— Простите, Исмаил-бей, мне придется пожертвовать ужином с вами. Кажется, мои проблемы сегодня решатся раз и навсегда. Увидимся в следующий раз. До свидания, уважаемая Фэриде-ханум, было невероятно приятно с вами познакомиться, недаром турчанок считают первыми красавицами Востока. Простите
Только я заметила почти неуловимый жест Исмаил-бея в сторону группы людей у выхода из зала. По-видимому, за Алексеем пустили хвост. Что ж, довольно мудрое решение, особенно если учесть, что понять разговора по телефону он не мог. Хотя… что я собственно знаю об Исмаил-бее? Может, он полиглот.
— Пойдемте ужинать, Фэриде-ханум. Отпразднуем ваш выигрыш.
— А где?
— Положитесь на меня, — улыбнулся Исмаил-бей, — не пожалеете. Тут совсем рядом: хотите — на машине поедем, хотите — десять минут вдоль моря прогуляемся.
— Хорошая идея! А то у меня даже голова кружится: то ли от восторга, то ли от нехватки кислорода.
Мы вышли из казино и неторопливо пошли по набережной, ярко освещенной, полной нарядной публики всех национальностей и самых разнообразных запахов. Сильнее всего, конечно, пахли цветы, через них проникали всякие вкусные запахи, и в качестве финального аккорда — запах моря, лучше которого я ничего в жизни не ощущала.
Я с удовольствием все это разглядывала, потому что разговаривать с Исмаил-беем было решительно невозможно: похоже, его в Кемере знали абсолютно все и все торопились засвидетельствовать ему свое почтение. Я только мило улыбалась, да большего от меня ничего и не требовалось.
Мы проходили мимо того дома, где я пробыла чуть больше суток, и я подумала, что со мной непрестанно происходят какие-то чудеса, в основном, кстати, приятные. И все потому, что я выпила чуть-чуть больше, чем надо, и пустилась танцевать фламенко.
А вела бы себя пристойно, так вообще неизвестно, чем все это закончилось бы. То есть почти известно: вполне реальной гибелью вместе с парой сотен других ни в чем неповинных пассажиров самолета. Между прочим, я все больше убеждалась в том, что несостоявшееся на меня покушение было задумано Олегом. А последние несколько часов думала еще и о том, что не исключено появление здесь моего экс-возлюбленного лично.
Какое-то беспокойство возникло у меня во время этой прогулки. Как если бы я увидела что-то такое, чего видеть ни в коем случае не могла. Но я никак не могла понять, что меня так обеспокоило. Безусловно, какая-то мелочь, пустяк, попавший в поле моего зрения совершенно случайно и всего на несколько секунд. Но это могли быть и немного разгулявшиеся нервы, которым, в общем-то, было от чего разгуляться.
Мы подошли к самом роскошному отелю в Кемере — «Тюркиз» — и прошли внутрь, где оказался прелестный внутренний дворик с фонтаном, вокруг которого была расставлена дюжина столиков. Я заметила, что занято было от силы три или четыре, что могло свидетельствовать только о том, что ресторан этот не только элитный, но и безумно дорогой.
Меню нам принесли чуть ли не на пяти языках, но — без указания цен. По-видимому, свои знали, а чужих сюда не слишком пускали. Я заикнулась было о фондю, но Исмаил-бей резонно возразил, что это блюдо я уже дегустировала, а вот седло барашка, которое тут бесподобно готовят, — нет. И не пробовала их фирменного салата, а также лимонного мусса. Так что он настоятельно советует мне положиться на его вкус.