FLATUS VOCIS

Rustamov Farsi

Жил Артемий, по всеобщему убеждению, на гранты, получаемые от зарубежных фондов, названий которых никто, впрочем, не знал. Никто не знал и сумм, которые можно было заработать столь сомнительного рода занятием. Судили, в основном, по внешним проявлениям, которые решительно не обнаруживали ничего достойного общенародной зависти.

Была, однако, в жизни Артемия определенная странность, которую никак нельзя было объяснить его академическими пристрастиями. Заключалась она в том, что автора кандидатской диссертации «Общие принципы построения графической этимологии» можно было увидеть в столь различных компаниях, что корреляция между хрестоматийным

образом ученого и контекстом его социальных аватар казалась равной нулю.

В один день Артемия могли видеть в Московской торгово-промышленной палате на конференции «Тайваньские инвестиции в высокотехнологичные российские проекты». В другой – в Институте стран Азии и Африки, читающим лекции по коптской грамматике. В третий – на Даниловском рынке, беседующим на непонятном языке с сомнительного вида кавказцами. В четвертый – в клубе «Хинаяна-Диснейленд» в окружении рэперов из группы «Flatness Gage». В пятый – в Комитете по безопасности Государственной Думы Российской Федерации. В шестой – в салоне самолета Indian Air, летящего из Дели в Бомбей. В седьмой – беседующим о сикхизме с лондонским таксистом в кэбе, пробирающемся сквозь пробки в посольский район Кенсингтон.

В хранящихся у полковника Капронова оперативных записях разговоров Артемия, встречались фразы, которые с трудом можно было бы приписать одному и тому же человеку. Однако этот тихий, но уверенный голос, сложно было бы спутать с чьим-то другим и безо всяких на то экспертиз.

Капронов перемотал кассету назад и нажал Play:

«Михаил Петрович, при всем уважении, отличие славянофильского рая от западнического заключается в том, что в последний можно съездить».

Капронов принялся мотать вперед, включая Play всякий раз, когда кассета начинала гудеть сильнее обычного:

«…полное решение этой проблемы носит название глицеринтринитрат…».

«Пень ты резиновый, что ж ты не вкупаешь, эти тэги нельзя использовать. Они хоть и есть в спецификации, но браузеры их не читают, ты же web-disigner и „TR“, и „TD“.

«Единственный цвет в спектре, лучи которого данный предмет не может поглощать, становится названием цвета именно этого предмета. В этом заключается дурная логика сенсуалистских наименований. Это все равно, что человека, который вовсе не принимает алкоголь, назвать алкоголиком».

«Ты за такие разговоры, Марик, башку свою хитрую однажды сложишь в свекольный бурт! И безо всякой Юдифи!»

«If you want to know your children better, scrutinize their label, Jess».

«Вот они тут крутят рекламу всякую и уже задрали повторять, что это средство убивает „все известные микробы“. Если микробы живые, а об этом говорит этимология их названия и тот факт, что их собираются этой жизни лишить, то в винительном падеже неплохо было бы использовать окончание -ов, и хваленым средством убивать микробов, а не их неодушевленные тушки».

«Если аккредитив для тебя является венцом финансового творения, то я умываю руки!»

«There are only two types of business, John. Those are show business, and hide business. There is no business in between».

«Вот он все учит, и учит, свой английский, а спрошу его, как будет „бля“ по-английски? – не знает!».

«Things are neither chip nor expensive. They are either affordable or not. So, get it for me».

«В мистериях Осириса царь мог принимать участие, совершая одно из священных действий в виде маа – созерцания, дуа – восхищения, сен та – целования земли, дит иау – вознесения молитвы. Обратите внимание

на иероглиф „звезда“ в слове „восхищение“, но избавьте меня от Голливудских ассоциаций».

«This yacht is not fast, Krishnamurti! Yacht means ‘fast’ in Dutch, but this one certainly isn’t».

«Если тебя используют как марионетку, постарайся, по крайней мере, выглядеть марионеткой убежденной».

Капронов нажал Stop и расплылся в ехидной улыбке.

28

Ленивая корова апрельских московских хлябей жевала размокшие башмаки прохожих, тупо разглядывая заплывшими глазами окон бороздящие снежную жижу автомобили.

Арина покинула северные владения Персефоны на станции метро «Маяковская» и быстрым шагом устремилась в сторону редакции. В маленькой кожаной сумочке с монограммой «ANK» она несла дискету с очередным идиотским объявлением.

Арина работала в странной конторе, именуемой «Фондом возвращения рек в старые русла». Организация была некоммерческой, но деньгами ворочала такими, что, порой, захватывало дух. Начальник Арины был человеком неразговорчивым и скучным. Большую часть дня он проводил, запершись в своем огромном кабинете на втором этаже бизнес-термитника, именуемого «Park Place». Никакого парка по близости не было, хотя намек на игру «Монополия», являлся, несомненно, удачным. Улица Миклухо-Маклая пестрым конфетти общежитий Университета Дружбы народов врезалась в этом месте в бурлящий машинами поток Ленинского проспекта. Обручальное кольцо МКАДа навеки роднило это серое здание с разухабистой московской роскошью, давая столичной невесте в приданое седого музыканта с консерваторским дипломом, играющего целый день в пространном холле Бетховена на черном рояле Stainway, бесшумно несущие вас в небо лифты Otis, хайэндовые музыкальные центры BangOlufsen и огромные плазменные мониторы Sony Trinitron, на которых, без сомнения, лучше видно бегущие строчки финансовых новостей Bloomberg.

Каждый четверг директор «Фонда возвращения рек» посылал Арину в редакцию какой-нибудь серьезной газеты, для того, чтобы разместить там очередное объявление, содержание которого либо озадачивало, либо вгоняло в краску абсолютное большинство тех, кто его читал. На прошлой неделе Арина получила задание разместить в «Коммерсанте» на целой полосе всего одну строчку: «Группа криворуких раввинов избавит вас от проблемы супружеского долга». Никаких контактных данных, никакой информации о компании, не говоря уже об общем смысле затеи – только маленький символ, похожий то ли на лук с тетивой, то ли на располовиненный скелет латимерии. Две недели назад объявление, размещенное в «Финансовой газете», звучало еще занимательнее: «Банк спермы выдает кредиты на 9 месяцев под низкий процент», а еще раньше, в «Новой России» появилось лаконичное: «Свобода! Равенство! Братва!»

Девушка, встретившая Арину в редакции, была занята сразу двумя делами, очевидно, имевшими для нее одинаковую важность. Прижав трубку к уху плечом, она рассказывала по телефону какой-то из своих подруг о том, как с неким Аликом на прошлой неделе она резвилась на Сейшеллах. Одновременно девушка водила по смуглой руке разноцветными бумажными полосками, сосредоточенно подбирая по шкале Pantone точное цифровое соответствие оттенку своего загара.

– Свет, я тебе перезвоню! – скороговоркой произнесла она в трубку и повернулась к Арине. – Добрый день! Чем могу Вам помочь?