Флавиан. Армагеддон
Шрифт:
Но проснулся рано, ещё не звонили и не стучали в било. Умывшись, я отправился к келье Флавиана, тихонько приоткрыл дверь и услышал степенный игуменский храп. С души отлегло — батюшка отдыхает!
Однако время было уже его поднимать. Я открыл дверь и, стараясь не шуметь, вошёл в келью.
Ну конечно! Как обычно, кровать его оставалась так и не разобранной, а он сам, полностью одетый, тихо похрапывал, утонув в стоявшем в углу кельи старом мягком кресле. Выпавшие из руки чётки лежали рядом на коврике. Я поднял их и осторожно потеребил
— Вставай, отец игумен, подъём! Архангел в трубу протрубил, Царство Небесное проспишь!
— А, что? — забормотал проснувшийся батюшка, возвращаясь из «объятий Морфея» в наш бренный мир. — На полунощницу уже звонили?
— Нет ещё, минут через десять начнут!
— Уф, Слава Богу! — он потряс головой и посмотрел на меня проясняющимся взором. — Лёш! Дай руку, вытяни меня из этого кресла! А то я как сел в него помолиться перед сном, так сам встать и не смог, очень уж оно глубокое, видно, продавленное давно. Беднота у них тут…
— Да уж! — я протянул ему руку и с большим трудом вытянул могучее тело своего духовника из глубины его ловушки-седалища. — Небогато! Как у нас в начале девяностых во многих монастырях…
— Зато лица у них какие, ты обратил внимание, Лёша? Светлые лица, радостные, лица свободных и счастливых людей! Насколько это в нашей земной «юдоли скорби» при всей невидимой брани от диавола вообще возможно. А ведь — «каков поп»… Знаешь, я всё больше хочу с герондой Георгием пообщаться, чувствую — не зря нас сюда отец Александр направил.
За окном раздался знакомый стук деревянного молотка в «талантос», и вслед за ним деликатный стук в дверь батюшкиной кельи.
— Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас! — послышался голос матери Иеронимы.
— Аминь! — отозвался Флавиан. — Зайдите, матушка!
— Батюшка! Машина уже ждёт ехать в монастырь Святого Георгия.
— Отлично, Спаси Христос, матушка! Мы идём! — Флавиан оглянулся на своё коварное кресло-ловушку. — Пошли, брат Алексий!
Машина, которая должна была отвезти нас в «иера-мони Агиос Георгиос» (священный монастырь Святого Георгия), оказалось старым внедорожником — то ли «тойотой», то ли «чероки» — нераспознаваемым из-за предрассветной темноты и древности происхождения.
Запихнув Флавиана в переднее правое сиденье и пристегнув ветхим ремнём безопасности, я не удержался поинтересоваться у матери Иеронимы:
— А оно, — я кивнул на автомобиль, — точно доедет?
— Что вы, не волнуйтесь! Конечно, доедет! Водитель, адельфи Лидия, очень хорошо водит по горным дорогам.
— Нам придётся ехать по горным дорогам? — испугался я.
— Совсем немного, несколько километров. Там сегодня и туман наверняка слабый, дорогу видно будет.
— Будет видно дорогу? М-м-м… — я несколько растерялся, но Флавиан грозно зыркнул на меня из-под густых бровей.
— Лёша! Загружайся!
— Йес, сэр! То есть — евлогите, патер!
— Батюшка, и нас благословите! — подошли к Флавиану
— Батюшка! Адельфи Лидия по-русски не говорит, она голландка. С ней можно говорить по-гречески или по-английски, — сообщила нам мать Иеронима. — Приезжайте к нам ещё!
— Спаси Господь! С удовольствием! — мы помахали в окна провожавшим нас сестрам, укрывшим плечи из-за утренней прохлады поверх подрясников пуховыми платками — что-то в этом было какое-то родное, русское…
Дизельный движок джипа-пенсионера характерно заклокотал, и мы отправились в путь.
***
— Адельфи Лидия! — обратился я на английском к сестре-водителю, пользуясь тем, что мы ещё пока ехали по вполне просматриваемой равнинной трассе, — можно Вам задать вопрос?
Весь дальнейший разговор я привожу в переводе на русский язык с хорошего английского сестры Лидии, примерно такого же Флавиана и похуже моего.
— Вы давно в общине геронды Георгия?
— Четыре с половиной года.
— А до приезда сюда Вы стремились к монашеской жизни?
— Что вы! — сестра Лидия засмеялась. — Я вообще христианкой не была, я и в существование Бога не верила!
— А как же Вы тогда сюда попали?
— Моя подруга, с которой вместе учились в университете в Утрехте, на факультете права, первая познакомилась со старцем, стала здесь сестрой и пригласила меня в гости. Я приехала, тоже познакомилась со старцем, приняла Крещение и осталась в монастыре.
— А Ваша подруга тоже голландка?
— Нет, она канадка, сейчас она в Америке в штате Нью-Йорк, там недавно открылся ещё один монастырь из духовных чад старца, вот её туда и благословили наладить пение сестринского хора, она хорошо знает византийское церковное пение.
— А Вы закончили университет?
— Да, я магистр международного права. Сейчас учусь в Фессалониках, в Университете имени Аристотеля на богословском факультете, пишу дипломную работу.
— Учитесь в университете? Разве монахини учатся в ВУЗах?
— В наших монастырях учатся все: и сестры, и мужчины-монахи, кроме старых, кому трудно учиться, — так старец благословил. Некоторые в Фессалониках, некоторые в Афинах.
— Но зачем монахам учиться в университете?
— Старец говорит, сейчас время такое, что всё больше людей получают образование и, когда они приходят к нам в монастыри и общаются с монахами, они должны встретить собеседников, способных говорить с ними на равных, тоже образованных и богословски грамотных. Мы ведь живём не изолированно от мира, как на Афоне. К нам приходят мирские прихожане и приезжают паломники.