Флер Д’Оранж: Сердце Замка
Шрифт:
Вскоре я оказалась во дворе замка, снова в толпе. По двору, вымощенному все тем же булыжником, ходили толпы людей, рассматривая хозяйственные службы, конюшни, оружейные, средневековый подъемник на стены, гостевой двор (что-то типа трактира для войск), красивый сводчатый вход в замок. Я тоже пошла по двору, рассматривая все это. До меня доносились обрывки экскурсий. Поблизости был сувенирный киоск. Я зашла и купила три вещи: набор открыток с изображениями замка и внутренних покоев, маленькую брошюрку с краткой историей замка и описаниями вторжений врага, которые выдержали эти стены, и брошюрку побольше – собрание легенд и фольклора. Во внутренние покои экскурсии впускали по очереди. Я несколько раз обошла двор, облазила все углы, совершенно забыв про время. Я нашла пробоину (вернее, пролом) в стене со стороны конюшен, которые примыкали к внутренним покоям и к оружейным, и с удивлением обнаружила, что часть дворца (так я назвала про себя внутренние покои) примыкает к административному корпусу вплотную, и что между ними нет стены. Судя по всему, эти два здания прекрасно сообщаются между собой, а, значит, внутри должен быть проход в административный корпус музея.
А где же находится Северная башня? Я вспомнила, что замок не был реставрирован весь, полностью. Тщательно отреставрировали только ту часть, куда пускают туристов (то есть место, где я сейчас нахожусь). В остальные же части проход закрыт потому, что ветхие каменные постройки представляют опасность для жизни. Это значит, что в сторону Северной башни (и еще другой) можно проникнуть, только обогнув все эти постройки. Но это невозможно потому, что здесь даже поставили стену. Проход есть только из административного здания, куда сегодня я собираюсь пролезть (а действительно, ведь глупо начинать расследование, не познакомившись с местом работы жертвы). Стоит ли мне пролезать в пресловутую Северную башню? Кстати, об этой башне автор письма упоминал как-то вскользь, сообщив только, что она беспокоила Алексеева, но не сказав, что именно было с нею связано. И вообще, причем какая-то башня в исчезновении директора музея? Вопрос! Я пришла к выводу, что нет, пока рисковать не стоит. Не стоит пролезать дальше, особенно до разговора с Верой Алексеевой.
Вера Алексеева была второй главной частью моего плана посещения N. А экскурсия в замок (заодно наведаться на работу к Алексееву) была частью первой. Я медленно еще раз обошла двор (думая о своих делах) и внезапно столкнулась со старушкой в форме служительницы музея.
– Я все на вас смотрю и смотрю, – старушка улыбнулась мне вполне дружелюбно, – почему же вы не заходите внутрь со своей экскурсией?
Я улыбнулась в ответ, старушка показалась мне симпатичной.
– А я осматриваю замок без экскурсии. Почему-то мне так больше нравится.
– Наверное, вы неординарный человек! Обычно такие туристы – редкость. Здесь всех тянет в толпу. Наверное, что-то тревожное носится в воздухе. Особенно, когда узнают от экскурсовода, что именно здесь, на этом месте, во дворе, в замке производились казни.
– Правда? Нет, я не чувствую ничего тревожного. Наоборот, мне захотелось осмотреть двор подробнее, вдохнуть, так сказать, воздух Средневековья…
– Здесь плохой воздух, в наших краях, – старушка с сомнением покачала головой, – и с каждым днем он становится все хуже и хуже… Многие уезжают из наших мест. И это обидно, потому, что они не вернутся…
– Не вернутся? – в растерянности повторила я.
– Нет. Здесь плохо жить. Это вам, приезжим, все выглядит красиво и в диковинку. А на самом деле, это плохая земля.
Старушка наклонилась ко мне и доверительно прошептала:
– Эта земля проклята Богом.
– Почему?
– Я выросла в этих краях. И мать моя, и бабка, и прабабка… Мои корни в этой земле, какой бы она ни была, эта земля тянет меня к себе, я впитала ее с материнским молоком, в ней меня и похоронят. Говорят, много веков назад в этом замке жил владыка, местный князь. Он развязал бессмысленную войну, напав на соседние земли, и однажды сюда пришла целая армия варваров. Их было такое великое множество, что князь испугался – с горсткой защитников он не смог бы удержать замок. Тогда в отчаянии он призвал на помощь Дьявола и весь легион темных сил, чтобы они помогли ему удержать цитадель. Сатана ответил на его призыв, наделив князя и его воинов бессмертием. Они уничтожили армию варваров, убивая всех без разбору, в том числе и тех, кто сдался им в плен и молил о пощаде. Говорят, что каждый клочок земли был залит кровью, но земля ее не впитывала. Она оставляла ее на поверхности… Крови было так много, что она поднималась все выше и выше. Тогда, видя это, Бог разверз землю, и в пропасть провалились и трупы варваров, и князь со всеми своими воинами. Они бились, стараясь вырваться из-под земли, и на том месте, где они хотели выйти на поверхность, возникли холмы, наши горы. А уходя под землю, князь проклял ее и все, что будет на ней. Дьявол наложил на эти места свою печать. С тех пор здесь вечно царит зло и гибнет все живое.
– Какая страшная легенда…
– Очень страшная и печальная! Некоторые верят в то, что это правда.
– А вы?
– Я не знаю. Я слишком мало читала на своем веку, чтобы судить о таких вещах. Буду читать, когда выйду на пенсию, а это будет еще не скоро.
– На пенсию?! – я отшатнулась в ужасе. На меня смотрели желтоватые, старческие глаза на морщинистом лице, обрамленном белыми волосами. Лицо старухи лет семидесяти-семидесяти пяти… Я не могла себе представить, что ей может быть меньше пятидесяти пяти лет. Это было невозможно! Заметив мой ужас, она горько улыбнулась:
– Вы решили, что я старуха. Я выгляжу лет на 75, и больше не смотрю на себя в зеркало. В наших краях все выглядят так. Никто не доживает до старости… На самом деле, мне 47 лет. Я еще не старуха. Но старость уже наложила на меня свою печать. Это проклятие князя… Оно вырвалось из-под земли. Вырвалось и уничтожает все живое…
Она засмеялась беззубым ртом, показывая воспаленные десна с редкими, черными, прогнившими зубами. Засмеялась, словно пугая меня… Потом махнула рукой и пошла прочь. Шаркающей старческой походкой. Чтобы не потерять сознание от ужаса, я вцепилась руками в какие-то деревянные перила, бывшие поблизости. Перед глазами все плыло. Я вспомнила лица служительниц замка, которые я видела: старушка в кассе, старушка, проверявшая билеты на входе, дежурные, присматривающие за порядком. Все они были старые. СТАРЫЕ! Страшная фигура удалялась от меня все дальше и дальше, и наконец полностью скрылась за выступом стены. Тогда я сделала то, чего не делала уже лет десять, не обращая внимание на то, что кто-то может на меня смотреть. Я перекрестилась.
Впереди большая группа туристов двигалась к входу во внутренние покои замка. Я изо всех сил помчалась догонять их, чтобы наконец-то войти во внутрь, и, когда поравнялась с ними, поняла, что на самом деле не бежала, а плелась, едва двигаясь.
Я вошла в прохладный зал последней, в зал, где темнота (или сумрак) была настолько густой, что казалось, ее можно разрезать ножом. Торжественный зал. Зал приемов. Зал праздничного пиршества или тризны? Я шла очень медленно, больше ни к чему не прикасаясь руками. Теперь мне было страшно и я уже не хотела потрогать ни темные камни стены, ни дубовые скамьи, ни огромный длинный стол, стоявший посередине. Темные портреты на стенах не отличались от самих стен. И мне показалось, что лиц на них не существует. Я боялась поднять глаза вверх и встретиться взглядом с кем-то из этих людей, прочитать в них упрек или священное таинство смерти. Пустые залы… Темные лица…
Большая группа туристов остановилась возле одной из стен. Кто-то слушал экскурсовода, кто-то говорил по мобильнику, кто-то жевал жвачку, уткнулся носом в проспект, или громко тянул в себя пиво из темной бутылки. Миновав людей, я тихонько прошла в конец зала и остановилась у огромного камина, верх которого был покрыт деревянной резьбой. На дереве была вырезана монограмма – очевидно, инициалы и герб последних владельцев. В камине никто не убирал сажу. Никто не чистил стены. Я вытянула руку вперед и коснулась пальцем темного пятна сажи, высохшего от времени. В этом конце зала тонули звуки. На мгновение мне захотелось поплыть в тишине. Заснуть в мягкой, баюкающей, ласково обволакивающей тело тишине… Заснуть и никогда не проснуться. На самом деле это сон. Просто сон. Этот кошмар не может существовать наяву, он мне всего лишь снится.
Завтра утром я проснусь дома, в своей уютной, хотя и одинокой, квартире, лениво потянусь, коснусь щекой мягкой простыни и, открыв глаза, встречу первый солнечный луч. Я проснусь и приму горячую ванну, и, погружаясь в воду, закрою глаза и стану думать о самых важных в мире проблемах: что надеть завтра на работу, позвонить ли одной знакомой или пока не стоит. И еще буду думать о свидании в конце недели с любовником, и еще о том, как ради меня он обманывает свою жену, и что мне это даже приятно, если честно… Я проснусь и все будет так же, как всегда. Может быть, на меня накатит та серая сплошная тоска, с которой я просыпалась столько времени… Но лучше пусть будет тоска, чем кошмар! Я не хочу больше видеть кошмарных снов! Я молода! Я хочу жить! Я имею право на жизнь и я хочу наслаждаться каждым мгновением, каждым днем, каждым дыханием ветра, каждым лучом солнца… Я хочу не воевать, а любить. Засыпать и просыпаться в чьих-то объятиях. Я хочу носить красивые платья и принимать ванны с ароматной солью. Верить в то, что все будет хорошо и видеть отражение счастливого лица в зеркале. Я хочу проснуться или заснуть и идти по траве, и чтобы в конце этого пути кто-то ждал меня. Кто-то, к кому я могу протянуть руки… Это не важно, что здесь и сейчас – темнота, что мне так холодно и этот леденящий холод пронизывает все тело, выворачивая душу до дрожи. А впереди – стена, и сзади – тоже, и со всех сторон… Этот зал для меня слишком большой! Наверное, как и весь этот замок. Что-то теплое, обжигающее кожу ползет по щеке. Нужно смахнуть рукой и открыть глаза, но я не могу. На моей руке – черное застывшее пятно сажи из погасшего камина. На моих глазах – клеймо ужаса. И я уже не понимаю, зачем пришла и куда иду. И это, наверное, самое страшное из всего, что может происходить в реальности.