Флер Д’Оранж: Сердце Замка
Шрифт:
– Я не могу в это поверить.
– Я тоже.
– Хорошо, скажу иначе: это письмо никогда не попадало в посольство!
– Почему?
– Но как… как же… – Сара растерялась, – но, если бы посол это прочел, то…
– То, что бы он сделал?
– Я не знаю! Начал бы расследование. Принял меры!
– Сомневаюсь!
– Что? Почему ты сомневаешься?
– Потому, что прежде чем попасть прямо к послу, любой документ проходит через десятки рук. И на этом пути может затеряться.
– Так. Понятно, – Сара почти рывком поднялась с места, – поехали выяснять!
– Ты думаешь, это получится?
– У тебя, может, и нет. Но я – представитель «Тарквелл-пресс», со мной они будут считаться!
И мы поехали в посольство, в шикарный трехэтажный особняк с огромным количеством охраны в самом центре города. Прежде чем пройти внутрь, нам пришлось подвергнуться множеству процедур, причем предъявление документов и объяснение цели визита в письменном виде было самой легкой. Наконец, увидев документ из «Тарквелл – пресс», они все-таки приутихли, нас допустили внутрь и к нам вышла молодая представительная женщина, в которой я без труда опознала свою соотечественницу. Женщина представилась секретарем из отдела по работе с посетителями и в бессчетный раз спросила о цели визита. Сара Янг сказала, что нас очень интересует письмо, которое они получили утром или днем 15 ноября и что это письмо не могло остаться не замеченным. Женщина надменно подняла свои тонкие брови.
– Мы каждый день получаем десятки писем! Для работы с ними у нас существует специальный отдел! Вы имеете в виду какой-то официальный или государственный документ? Такие бумаги поступают к нам в работу по другим каналам.
– Нет, это письмо от женщины по фамилии (я назвала фамилию), жительницы поселка N.
– Жительницы поселка? – выражение ее лица стало таким, словно я спросила, есть ли у них тараканы.
– Именно! – сухо подтвердила Сара.
– И ради этого вы меня побеспокоили? – еще более надменно поднимая брови, заявила моя соотечественница.
– И еще больше побеспокоим, если вы нам не ответите! – пообещала Сара.
Женщина хотела что-то ответить, но потом вдруг вспомнив, что хамить иностранке и представителю крупного газетного синдиката не безопасно, передумала.
– Одну минуточку, я принесу журнал регистрации! – сказала она, – мы регистрируем все письма от частных лиц, которые к нам поступают.
И вышла, развернувшись на тонких каблуках. Сара презрительно хмыкнула (в тот момент я искренне простила ей это презрение). Она вернулась минут через десять, неся толстый журнал. Открыла нужную страницу.
– Давайте посмотрим… как, вы сказали, фамилия?
– Я повторила. Она провела пальцем по ряду фамилий.
– Вот, пожалуйста. Письмо от такой гражданки зарегистрировано не было!
– Не было? Но это невозможно! – сказала Сара.
– Не было, – повторила она, – такой фамилии в списке нет. Вот, посмотрите сами.
Я посмотрела. Действительно, тетя Лида в списке не значилась. Сара нахмурила брови. Она подумала о том же, о чем и я – что женщина не успела доехать до посольства. Но это было невероятно! Тетя Лида живая и здоровая 15 ноября в 8 вечера вернулась в N и только после 8 вечера ее убили.
Подождите… одну минуту… – сказала я, – когда вам приносят письма, вы их читаете?
– Разумеется! – сказала женщина.
– Особенно, когда вам говорят, что письмо очень важное, не так ли?
– Конечно! – подтвердила она еще холодней.
– Тогда посмотрите, вы когда-нибудь читали это? – я протянула ей копию письма тети Лиды. Женщина взяла, пробежала глазами по строчкам и вернула мне, не прочитав первую страницу. Ее лицо разгладилось.
– Неужели вы приехали ко мне из-за этой сумасшедшей? Успокойтесь! Мы хорошо работаем! Писем от больных людей мы не регистрируем!
– Значит, вы уже читали это письмо?
– Конечно, читала! Я ведь вспомнила! Я даже помню эту женщину: в возрасте, бедно одетая и вела себя, действительно, как больная.
– Как именно?
– Глаза бегали. Руки тряслись. Заикалась на каждом слове. Типичный портрет психически больного человека!
– Почему вы решили, что она психически больна?
– Вы это читали? И вы мне скажете, что это написал нормальный человек? Да у нас каждый день приходят такие же психи и за годы работы я уже научилась их различать! Чего я только здесь не видела! Помню, один требовал виллу и миллион долларов, и угрожал, что себя подожжет. А оказалось, его недавно выпустили из лечебницы! Другая угрожала убить своего ребенка, если мы не дадим ей политического убежища! В результате выяснилось, что у нее не было никакого ребенка! Еще одна писала бесконечные письма о том, что президент – ее потерянный в детстве сын! Еще один являлся с чертежами вечного двигателя и заявлял, что его не понимают в родной стране. Здесь бывают такие психи, что вам и не снилось! И вы считаете, что я не определю больного человека с первого взгляда? Да вы почитайте это до конца – сразу поймете, что написала психически больная! Я только первые строчки прочитала и мне все сразу стало ясно! Мне некогда возиться с бредом всякой сумасшедшей!
– И что же вы сделали?
– Сказала ей, что она должна обратиться к врачу. Она пыталась настаивать, заявляла, что в этом письме все правда. Впрочем, она не скандалила, вела себя тихо, но сразу было видно, что это больной человек! Конечно, я не стала это регистрировать и вернула ей письмо. Она его не взяла. Тогда я на ее глазах разорвала этот бред и отправила в мусорную корзину!
– Что вы сделали? – переспросила Сара с каким-то тихим ужасом.
– Я же сказала: на ее глазах разорвала письмо на клочки и отправила в мусорную корзину! После этого она заплакала и ушла. Ушла тихо, сама. Мне даже не пришлось вызывать охрану.
– Вы… вы… – Сара потеряла дар речи.
– Вы действительно могли так поступить? – я поспешила ей на выручку.
– Разумеется! Я хорошо исполняю свою работу! – заявила сотрудница посольства.
– Но почему вы не показали это письмо кому-то еще? Чтобы это письмо прочел еще кто-то, кроме вас?
– Потому, что в моей компетенции решать такие вопросы! – заявила она с апломбом.
– В вашей компетенции? – ядовито сказала Сара, – я уж постараюсь, чтобы у вас ее было поменьше!