Флеш-драйв
Шрифт:
С Эденом Прайм людям просто невероятно повезло. Дело в том, что протеане успели терраформировать планету по полной программе. Они развернули реки и морские течения, насыпали острова, растопили часть ледников и сгладили часть гор - так что пустынных регионов на планете практически не осталось - все получали свою долю воды в естественном круговороте. Затем на планету запустили генетически модифицированные микроорганизмы, которые начали перерабатывать голые скалы в плодородные почвы. Следующим шагом должен был стать завоз крупных жизненных форм... но тут началась Жатва, и протеанам
В итоге планета осталась спелым яблоком, готовым упасть в руки кому угодно. Ну хорошо, кому угодно из жителей планет с левосторонними аминокислотами.
Самое главное, что машины-терраформеры продолжали всё это время добывать нужные минералы и распылять их в виде удобрений, а микроорганизмы-терраформеры - превращать эти удобрения в органику.
За пятьдесят тысяч лет здесь накопились не только толстые слои плодородных почв, но и солидные отложения углеродных соединений - газа, нефти и угля. Конечно, в качестве топлива их использовали редко, после открытия термоядерной энергии это стало попросту глупым. Но дешёвое сырьё для химической промышленности никогда не лишнее. Даже во времена Мордина пластмассы были одним из основных компонентов омнигеля.
Разумеется, состав местного гумуса не в точности совпадал с земным. Протеане вовсе не собирались работать на каких-то кроманьонцев. Одних элементов многовато, других - наоборот, нехватка. Органика, опять же, местами незнакомая, местами наоборот, знакомой не хватает. Но ни одно из местных широко распространённых соединений не оказалось для землян ядовитым или аллергенным. Так что - небольшая генная коррекция, самая капелька собственных удобрений сверху - и пошло, заколосилось, только успевай собирать по пять урожаев в год.
Эден Прайм в этом смысле не был уникален. В эпоху Мордина Совет Цитадели уже открыл и заселил десяток таких "недоделанных" миров. Но они всё ещё очень ценились. Сейчас же...
Он мог бы полностью изменить историю цикла парой слов. Заполнить изыскательскую заявку и отправить на Цитадель. Через год он будет богатейшим саларианцем в Галактике, даже минус расходы на легализацию. К тому времени, как люди наконец выйдут в дальний космос, все сливки уже будут сняты, и старая колония превратится в обычный дачно-сельскохозяйственный мир с парой десятков миллионов населения - не на уровне Орста, конечно, но вся серьёзная активность с него уйдёт. Но он станет "семечком", из которого вырастет "куст" вторичных колоний.
Возможно, вся экспансия человечества пойдёт в другом направлении. Сунувшись в скопление Исхода, люди обнаружат в нём весьма плотное заселение - и не желая устраивать большую драку, начнут осваивать... например, Море Теней. Неважно, что до него лететь через полгалактики - важно, что оно напрямую соединено первичным реле с человеческим Местным Скоплением, а значит - рядом. Ретрансляторы творят странные вещи с восприятием расстояний.
Вот только на исход Жатвы это всё повлияет чуть более, чем никак.
Протеанских построек на Эдене Прайм не просто много, а очень много. Чтобы обыскать их все - даже на сверхскорости - понадобились бы годы. Мордин всё-таки был биологом, а не археологом.
Вот только все эти постройки не имели ни малейшего отношения к бункеру, где находился Явик. То убежище было замаскировано настолько тщательно, чтобы даже совершенные сенсоры Жнецов и Коллекционеров не смогли его обнаружить. Глубоко под землёй, полностью автономное, без всяких выходов на поверхность. Да, оно находилось под городом, но не имело с ним ничего общего. Даже шахта лифта, по которой беженцы в него спускались, после завершения консервации была засыпана автоматикой. После пробуждения техника должна была прорыть новые выходы.
Каким образом эту маскировку сумел обойти Цербер - никто не знал. К счастью, сами церберовцы прятались гораздо хуже - их полевой лагерь был отмечен на картах "Нормандии", и Мордин с фотографической точностью запомнил его.
За два тысячелетия Эден Прайм изменился меньше, чем за тридцать лет человеческой колонизации. Тем не менее, хотя здесь не было лесов, полей и садов, которые он помнил, очертания континентов остались прежними, и сориентироваться по расстоянию до побережий Мордин сумел.
Теперь следовало добраться непосредственно до бункера. Глубина, насколько помнил Мордин - около трехсот метров. Теоретически, без тяжёлого шахтёрского оборудования - нечего и пытаться.
Но для скоробиотиков многие "естественные" ограничения не работают.
Конечно, даже со сверхскоростью деградировать до уровня "возьми лопату и копай от забора и до обеда" Мордин не собирался. У него был корабельный реактор, ядро эффекта массы и генератор твёрдого света. Натаскав материалов из ближайших протеанских руин, он за сутки соорудил себе весьма приличную бурильную машину. Облегченные в сотню раз камни вылетали из шахты, как пушинки. Мордину оставалось только направлять тоннель, разравнивать и укреплять его стенки. В промежутках успевая есть и читать - на борту яхты обнаружилась неплохая библиотека.
В полдень следующего дня он добрался до крыши убежища. После этого продвижение замедлилось. Электромагнитные и инфракрасные сенсоры показали, что системы управления всё ещё работают. А значит, тупо взрезать стенки - не вариант. Даже без учёта того, что ни один современный материал не мог сравниться в прочности с протеанскими изделиями. Протеанский виртуальный интеллект "Победа", управляющий убежищем, мог расценить принудительное вскрытие, как агрессию. Какие защитные меры он задействует в этом случае - неизвестно, вероятно вплоть до самоликвидации.
Поэтому пришлось потратить ещё двое суток, чтобы обкопать комплекс вкруговую, пока он не нашёл наконец дверь. Это была массивная плита почти шести метров в ширину. Перед ней возвышалась колонна, отчасти похожая на протеанский маяк, отчасти на терминал архива - но отличная от тех и других.
"Без опасения информационной перегрузки контактировать с протеанскими интерфейсами могут только азари и саларианцы", - вспомнился ему наставительный тон Лиары. Что ж, настала пора проверить, насколько археолог была права.