Флеш-драйв
Шрифт:
После того, как протеанин ложился в капсулу, его тело заполнялось особой светопроводящей жидкостью, сложным полимером, молекулы которого играли роль световодов. Каким образом они сумели сделать эту жидкость нетоксичной, при этом проникающей в любые межклеточные пространства, и насытить её кислородом так, чтобы не мешать дыханию - это отдельная песня, Мордин, как биолог, искренне восхищался их изобретательностью. Стазисная жидкость в некотором роде сама была живым симбиотическим организмом, или по крайней мере комплексом наномашин.
Когда пропитка завершалась, твёрдый
Чтобы благополучно пробудить пациента, нужно было сначала отключить твёрдый свет - строго комплексно, во всём теле, а то если крупная часть останется затвердевшей, когда другая оживёт - это равносильно ампутации. Затем ввести в тело антидот, вызывающий распад стазисной жидкости и проконтролировать безвредный вывод её остатков - часть растворяется в крови и потом выводится почками, часть переходит в газообразные фракции и удаляется с дыханием.
Для врача уровня Мордина это была совершенно детская задача. Изначальные настройки капсул он, не колеблясь, вышвырнул прочь - грубо, примитивно, оптимизировано под надёжность и простоту эксплуатации техники, а не безопасность пациента. Для каждого из спящих разработал собственный режим пробуждения. Одни должны были лежать в капсуле ещё час после отключения света, получая гемодиализ и различные уколы, другим наоборот рекомендовалось немедленно вставать, чтобы движение активизировало собственные "уснувшие" системы. Благодаря сверхскорости и коммуникатору, принимающему команды напрямую из нервной системы саларианца, он лично контролировал процесс в реальном времени, где-то давая электрическую или химическую стимуляцию, а где-то даже осуществляя срочное микрохирургическое вмешательство.
Наконец первый протеанин поднялся из "гроба" и очень внимательно посмотрел на него, наклонив голову.
– Саларианец в одежде, - задумчиво сказал он.
– И с наручным коммуникатором. Суть шутки я понял. Но теперь дрессировщик может выходить.
Мордин понимал его слова вполне ясно - вместе с теорией и практикой стазиса в его мозги было залито знание протеанского языка. А саларианское зрение позволяло считывать малейшие нюансы поведения собеседника. Может, у Мордина и меньше глаз, но зато они по размеру перекроют все четыре протеанских.
– Какое неблагодарное насекомое, - заметил он.
– Рекомендую не совершать резких движений. Во избежание пробуждения пищевых рефлексов.
– Что?!
– Саларианцы едят мух, - он нарочито неторопливо облизнул языком глаза.
– Ты - большая муха. Много еды. Могу не сдержаться.
– Да что ты несёшь?!
– не выдержал протеанин.
– Саларианцы всегда были пищей! Деликатесом!
– Были. Сорок восемь тысяч лет назад. Пищевая цепочка... несколько изменилась.
– Сколько?! Не может быть! Только пятьсот лет...
– Нейтронная бомбардировка. Повреждённый интерфейс. Повреждённые ремонтные роботы. Повреждённое всё.
– Не может быть... Невозможно...
– протеанин отступил, со страхом глядя на Мордина, словно тот лично воплощал в себе все минувшие тысячелетия.
– Так ты... ты действительно разумный саларианец? Вы... эволюционировали за это время?
– Скорее безумный саларианец, - вмешался в их разговор "Победа".
– То, что он рассказывает, не может существовать, но он верит в реальность этого. Прикоснись к интерфейсу, Мариан. Прошло много времени. Я должен передать тебе много информации.
– Возможно, стоит подождать пробуждения командующего Явика?
– предположил протеанин.
– Я... несколько сбит с толку. Мне трудно представить всё, что случилось... я не могу принимать решения за всех, это превышает мой уровень...
– Нет. Я пока не могу доверить этому существу пробуждение аватара. Он ведёт себя слишком подозрительно.
– Что ты имеешь в виду, "Победа"?
– Это долго объяснять устной речью. Используй терминал.
Мариан прикоснулся к колонне. Его окутало светом - и хотя Мордин знал, что это всего лишь передача информации, казалось, что протеанина ударило током. Он инстинктивно отшатнулся и тяжело сполз по стене.
– Не может... не может быть... Нет... Целый цикл совсем впустую...
– Полностью с вами согласен, - холодно заметил виртуальный интеллект.
– Показанного этим существом быть не может. Ваших полномочий достаточно, чтобы дать санкцию на его уничтожение. Даёте?
– Погоди...
– протеанин поднял руку, - сколько лет прошло по твоему таймеру? Он врёт про эти тысячелетия?
– Нет, в этой части его информация точна. С момента закрытия капсул прошло 19 512 лет Сомарта.
Сомарт - это имя, которое носила планета Эден Прайм в протеанском цикле.
– Больше сорока тысяч лет Цитадели... Нет... всё же было как будто минуту назад... Но... Жнецы ведь ушли?
– Если гипотеза о циклах Жатвы верна, то да. Если сведения так называемого Зума о внешнем мире верны, то да. Я жду вашего решения...
– Мне нужно увидеть своими глазами... Выход на поверхность сохранился?
– Лифт не работает, но есть проход, который, по его утверждению, он проделал с поверхности сам. Однако, если вы последуете за ним, я не смогу гарантировать ни вашей безопасности, ни вашего рассудка. Вполне возможно, что на поверхности ожидают силы Жнецов, чтобы подвергнуть индоктринации всех, кто выйдет. Поэтому, если вы вернётесь живым, ваше мнение по поводу судьбы остальных капсул не будет приниматься во внимание.
Мариан приподнялся. Его тело сверкнуло зелёным биотическим светом, а четыре глаза сфокусировались на терминале.
– В таком случае я приказываю пробудить командующего Явика немедленно. Повинуйся, машина!
Вышедший из стазиса Явик оценил ситуацию гораздо оперативнее, и не стал тратить время на отрицание очевидного.
– Сколько выживших?
– деловито спросил он, как только смог говорить и получил краткий вводный инструктаж.
– Шестьдесят шесть. Четырнадцать мужчин, включая вас, и пятьдесят две женщины.