Флетч и вдова Бредли
Шрифт:
– И как она справлялась с этими обязанностями?
– По-моему, хорошо. Если она не могла сразу ответить на мой вопрос, то брала тайм-аут, и отвечала на него следующим утром, причем ее решение всегда оказывалось оптимальным.
– Как вы объясняли себе подобные ситуации? Полагали, что вечером она обсуждала возникшую проблему с Томасом Бредли?
– Да. Поначалу. Тем более, что по утрам, раз или два в неделю, я получал от Бредли служебные записки, с подробным анализом тех или иных вопросов. Разумеется, от Томаса
– Что значит, вы их получали? Они приходили по почте? Откуда?
– Нет. Я всегда находил их на своем столе. Мне представлялось, что их приносила Энид Бредли.
– Ладно. Посмотрим, что у нас получается. Этот парень лежит в больнице, возможно, в Европе, поддерживает связь с женой по телефону и держит руку на пульсе своего бизнеса, посылая начальнику финансового отдела подробные служебные записки.
– Все правильно. А потом, в конце ноября, в пятницу, прошел слух, что Томас Бредли умер. Напрямую никто ничего не говорил. Но атмосфера в конторе изменилась. Все как-то погрустнели. Лица стали печальными. Вы меня понимаете?
– Конечно. Но вы не из тех, кому достаточно одних слухов. Вероятно, вы захотели выяснить их первопричину.
– Захотел. Естественно, это сообщение взволновало меня. Около восьми вечера я позвонил Алексу Коркорану. Он был крепко выпивши. По голосу чувствовалось, что он очень расстроен. Он подтвердил мои подозрения.
– То есть прямо сказал, что Томас Бредли умер?
– Да. Голос его дрожал, язык заплетался. Он сказал, что Энид сейчас очень тяжело. И попросил не говорить с ней о смерти мужа. У нее, мол, сильный характер. Ей не нужны ни соболезнования, ни цветы. Она не собирается заказывать церковную службу.
– И это показалось вам странным?
– Да нет. Бредли – люди спокойные, предпочитали уединение веселой компании. Друзей у них, насколько мне известно, было мало. Тесных отношений с сослуживцами Томас Бредли не поддерживал. Короче, Алекс попросил меня не докучать Энид в связи со смертью мужа.
– И вы не докучали.
– Нет. К моему удивлению, в понедельник она пришла в контору. А в Швейцарию улетела лишь во вторник.
– Вы точно знаете, что она улетела в Швейцарию?
– Дайте-ка вспомнить... Да, Алекс Коркоран сказал мне, что она улетела в Швейцарию.
– Потому что Томас Бредли умер там?
– Да. Я, во всяком случае, понял его именно так.
– И долго она отсутствовала?
– Энид вернулась в конце следующей недели. В четверг или пятницу.
– То есть, примерно десять дней.
– Да, десять дней. С этим, как говорится, все в порядке. Насторожило меня другое. Меня, естественно, мучил вопрос, а как отразится смерть Томаса на благополучии и внутренней политике компании?
– И как же она отразилась?
– Да никак. Если не считать того, что Коркоран
– Но сомнений в том, что он умер, у вас не возникло?
– На тот момент, нет. Тем более, что Энид продолжала числиться исполняющей обязанности председателя совета директоров.
– Как я понимаю, Франсина...
– Компания функционировала, как и прежде. Я ожидал изменения финансовых приоритетов, уменьшения расходов, перераспределения акций, покупку новых активов за счет продажи старых. Ничего этого не случилось. Разумеется, контрольный пакет акций принадлежал не лично Томасу Бредли, но «Бредли фэмили компани».
– Вы говорите о необходимости уплаты налогов. На наследство, недвижимость, и так далее?
– Я полагал, что Бредли достаточно богаты, чтобы заплатить налоги, не трогая основного капитала.
– Вы уверены?
– Да. Бредли не из тех, кто сорит деньгами. Насколько я знаю, семье принадлежали один дом, четыре автомобиля и одна лошадь. Много ли денег уходит на покупку овса для одной лошади? Был у них еще один источник расходов – на обучение сына.
– С таким же успехом они могли спустить эти деньги в унитаз.
– Почему вы так думаете?
– Пока, мистер Блейн, все звучит вполне логично.
– Не совсем. Я же сказал вам, в фирме ничего не изменилось. По-прежнему возникали вопросы, на которые Энид Бредли не могла ответить сразу. А на следующий день я получал ответ, и, опять же, предлагалось оптимальное решение возникшей проблемы.
– И на этот раз она не могла поговорить с мужем по телефону.
– Нет. Если только телефонная компания не наладила связь с потусторонним миром.
– Вам что-нибудь известно о сестре Томаса Бредли, Франсине?
– Да. Они были очень близки. Она сведуща в бизнесе. И Том часто советовался с ней.
– Так что Энид, ища ответы на ваши вопросы, могла проконсультироваться с Франсиной?
– Да. Полагаю, что могла.
– Вы знаете, что Энид лишь временно исполняет обязанности председателя совета директоров? И вскорости «Уэгнолл-Фиппс» возглавит Франсина?
Чарлз Блейн улыбнулся.
– У меня складывается ощущение, что сейчас вы знаете о нашей компании несколько больше, чем на прошлой неделе, при нашей первой встрече.
– Я делаю на этой неделе то, что следовало сделать две недели тому назад. Но, откровенно говоря, я до сих пор не уверен, что статья в двенадцать абзацев о крошечной, никому не известной компании вроде «Уэгнолл-Фиппс» стоит таких усилий.
– Так почему вы это делаете?
– Должен докопаться до сути. Я – хороший репортер.
Блейн поправил сползающие с вспотевшего носа очки.
– Ваше предположение о том, что Энид консультируется с Франсиной вполне логично.
– Благодарю.
– Но оно не объясняет служебных записок.