Флибустьер. Магриб («Ворон»)
Шрифт:
– Рад бы, да не могу, – сказал Серов, и глаза Паршина погасли. – Ты ведь, наверное, слышал, что нехристи жену мою пленили и два десятка сотоварищей. На Джербе они, на острове тунисском, и я пойду их выручать с мальтийцами. Но не сейчас, а через месяц – надо план составить, войско подготовить, погоды дождаться. Путь туда не далек, но и не близок – двести тридцать миль, а галеры пойдут сильно груженые… Вот и посуди, Михайла – могу ли я бросить жену и людей своих?.. могу ли на север идти и драться со шведами?..
– Не можешь, – согласился Паршин, – никак не можешь. Любушка-жена для мужика – первая забота. Конечно, после Бога, царя и отечества. – Он бросил на камзол кошельки, пистолеты, шляпу и прочую одежду, свернул в тугой узел, сунул под мышку клинок и спросил: – Ну а к лету справишься
– Справлюсь, Михайла. Может, уже весной и справлюсь.
– Храни тебя и твоих семейных Царь Небесный, – сказал Паршин, допил ром и вышел вон.
Серов подождал с четверть часа и тоже отправился на палубу. Смеркалось, и стены Ла-Валетты сияли чистым золотом в свете угасающего дня. Из кабаков и харчевен, тянувшихся вдоль гавани длинным рядом, слышались песни и пьяные выкрики, над трубами плыли дымы, грозили небу купола соборов и крепостные башни, а на другой стороне залива, в форте Сент-Анжело, маршировали под стеной солдаты – видно, сменялся караул. Волнение моря усилилось, «Ворон» покачивался на крутой волне, и вместе с ним плясали вверх-вниз «Дятел», «Дрозд», «Стриж» и большие орденские галеры.
Кликнув подвахтенного, Серов велел звать гребную команду и везти его на «Стрижа». Примчался Мортимер с тремя корсарами из новых; они спустились в шлюпку, прыгавшую у борта фрегата, налегли на весла – плыть было недалеко, половину кабельтова. Мортимер был на редкость хмур и молчалив – похоже, спустил уже деньги и чувствовал, что завтра, сменившись с вахты, расстанется с сапогами.
Серов поднялся на шканцы «Стрижа», выслушал рапорт вахтенного и приказал ему взять фонарь и идти на бак, где под палубным настилом, рядом с гальюном, в тесной каморке держали Эль-Хаджи. Они спустились вниз. Вахтенный сдвинул засовы, распахнул дверь, посветил – пленник, прикованный за щиколотку, встрепенулся, узнал Серова, ощерился волком.
– Аллах в помощь, реис. Выглядишь ты неплохо – лучше, чем бывшие твои невольники, – сказал Серов и услышал в ответ пару неразборчивых проклятий. Турецкий он уже немного понимал. Кажется, ему обещали жуткие муки в когтях Иблиса.
– Заткнуть ему пасть, капитан? – Подняв фонарь левой рукой, вахтенный потянулся за ножом.
– Нет. Пусть сидит и скалится. У нас с ним джентльменский договор, и он еще не выполнен. – Серов проверил цепь на ноге турка и остался доволен – цепь была крепкой. – Слушай, реис: скоро я пойду на Джербу и превращу вашу крепость в кучу щебня пополам с дерьмом. Если ты не солгал и я найду там Карамана, получишь лодку и отплывешь к тунисским берегам в целости и сохранности. А если солгал…
– Что тогда? – прошипел пленник. – Что ты сделаешь со мной, гяур, сын шайтана? Что, если я солгал?
Серов скрипнул зубами:
– Если ты мне ботву гнал, я тебя, мон шер, отдам на растерзание невольникам. Отдам, как обещал, ты уж не обессудь. Ждать смерти будешь долго.
Он повернулся и зашагал к трапу.
Глава 9
Джерба
Южнее Габеса в заливе Сирт лежит центр гончарного производства остров Джерба, заселенный ныне в основном берберами-ибадитами и евреями. Это «земля лотофагов» древних греков, где, по преданию, рос чудесный лотос, вкусив который спутники Улисса, героя «Одиссеи» Гомера, забыли родную Итаку, своих прекрасных жен и детей и остались на острове наслаждаться божественной пищей. Издали Джерба кажется длинным низменным мысом, заросшим пальмами. На его берегах возвышаются замки, сооруженные некогда для защиты от мальтийских рыцарей и испанцев. Среди рощ и садов разбросаны отдельные группы домов и хижин. Изредка белеют гробницы или купола мечетей. По дорогам, ведущим к морю между песчаными насыпями, на гребнях которых растут маленькие пурпурные агавы, медленно идут верблюды, навьюченные громадными связками кувшинов.
Мальтийские скалы медленно таяли на северо-востоке, весенний ветер гудел в снастях, солнышко грело так, как бывает не всяким летним днем в России. Благодать! Чудные места, думал Серов, расхаживая
Его фрегат шел во главе флотилии. Справа и чуть позади двигались «Стриж» и бригантина «Ла Валетта», слева – «Дятел» и «Дрозд», а за ними тянулась дюжина орденских галер, больших низкобортных судов с орудиями на палубах. Галеры глубоко сидели в воде; на каждой – сотня солдат со всем снаряжением, больше десятка лошадей, запасы пороха и провианта. Шли они не быстро, делали узла четыре, но все-таки за трое суток могли добраться до пиратского гнезда. Если, конечно, погода позволит.
Сейчас флотилия огибала южную оконечность Мальты. Остров был довольно велик, тринадцать морских миль в длину и семь в ширину, но плодородием не отличался – тут водилось больше камней и скал, чем лугов и полей, так что продовольствие завозили с Сицилии. К северо-западу лежал еще один клочок земли под названием Гозо, копия Мальты, только раза в три поменьше, а между двумя главными островами была совсем уж крохотная территория, необитаемый остров Комино, [85] миля поперек, заросли кустарника и полчища кроликов. Судя по картам, Джерба, куда направлялась флотилия, не уступала размерами Мальте и торчала у самого тунисского берега, словно затыкая горловину довольно обширной бухты. Существовали, конечно, и отличия: остров был плодороднее мальтийских палестин и не такой скалистый, хотя утесов и холмов там тоже хватало. Сейчас на Джербе имелись сады и пастбища, но в прошлом, как утверждали мальтийцы, остров был пустынной землей. На что он годился? Кому был нужен? Разве только рыбакам да морским разбойникам. Эти крепко обосновались на Джербе, еще со времен первого Барбароссы, которому остров пожаловал местный эмир.
85
Название маленького островка Комино происходит от греческого «kyminon», что означает «тмин». На этом острове, заросшем тмином, в изобилии водились кролики, и для рыцарей-мальтийцев он был чем-то вроде охотничьего заповедника.
– Курс – зюйд-вест, – сказал Серов стоявшему у штурвала Олафу Свенсону. Тот плавно крутанул рулевое колесо, паруса на миг заполоскали, потом снова взяли ветер. Мальта медленно тонула за кормой, растворяясь в морской синеве; теперь бушприт корабля смотрел точно на юго-запад, где пряталась за солеными водами магрибская Тортуга.
– Сигнал!
Грохнула носовая пушка. Галеры флотилии поворачивались, ложились на курс, указанный флагманом; над «Святым Петром», где держал флаг командор Зондадари, вспухло облачко дыма, затем ветер донес звук выстрела. Серов довольно кивнул. За минувший месяц было потрачено много усилий, чтобы мальтийские союзники привыкли отвечать сигналом на сигнал. Всякая команда нуждалась в подтверждении – тем более что войско с ним шло изрядное, две тысячи бойцов и корабли с сотнями орудий.
На капитанский мостик поднялся Сэмсон Тегг, доложил, что людям Брюса Кука выданы порох, пистолеты и мушкеты, что они сидят в полной готовности и ждут. То была особая команда для спецзаданий из сорока корсаров; основой стала ватага Брюса, пополненная меткими стрелками. Про их задачу Серов пока не говорил никому.
– Ветер устойчив, – заметил Тегг, принюхиваясь. – Если бы не корыта этого Дадара, за двое суток дошли бы. А так ползем, как беременные черепахи.
– Не важно, за сколько дойдем, важно, что встретим, – возразил Серов. – Помнишь келью под дворцом магистра – ту, с картами и рисунками? Помнишь, о чем мы говорили?