Флирт с дьяволом
Шрифт:
Теперь же, заключив пари с молодым нахальным хичхайкером, Большеухов не щадил себя, стараясь войти в форму. Вначале Влад откровенно насмехался над "жирным стариком", но постепенно насмешки сменились удивлением, а потом и уважением.
Пьер был на полголовы выше Влада, а в его густых золотистых волосах ещё не было заметно седины. Его красивые голубые глаза, покорившие когдато темпераментную французскую графиню, сразу же привлекали внимание к похудевшему мужественному лицу. И, хотя тело Пьера всё ещё было грузным, теперь оно напоминало фигуру знаменитого секссимвола
Пережитые потрясения и неожиданно возникшее соперничество с молодым привлекательным противником вытряхнули Большеухова из состояния вялости и апатии, в котором он провёл последние одиннадцать лет.
Теперь когда Большеухов вспоминал свою бесшабашную актёрскую жизнь в столице России и красивых темпераментных девушек, которых он заставлял стонать и терять сознание от наслаждения, его член наливался силой и вставал, как у шестнадцатилетнего подростка, мечтающего о сексе с порнозвездой. После десятилетнего полового воздержания это было почти невероятно и невыразимо приятно.
– Ну, ты меня удивляешь, – сказал ему Харитон. – Ято был уверен, что ты заключил пари с нашим чересчур самоуверенным поэтом лишь для того, чтобы он сделал то, что я хочу. Но ты молодеешь прямо на глазах. Неужели ты и впрямь собираешься отбить у него Стефанию?
– По правде говоря, вначале я действительно хотел только спровоцировать его, – пожал плечами Пьер. – Но со мной происходит чтото странное. Я вновь хочу жить, и я хочу жить так, чтобы искры из глаз сыпались! Этот сопляк ещё пожалеет, что связался со мной!
– Вот это я понимаю, – восхитился Ерофеев. – Это наша, русская закваска! Считай, что принцесса у нас в кармане!
– Кстати ты выяснил, где она сейчас?
– Пока что гостит у своей сестры и зятя, Эрнесто Ганноверского, – ответил Харитон. – Там мы её не достанем. Но мой детектив следит за ней. Ходят слухи, что она собирается оставить детей с Ренье и пожить в одиночестве в охотничьем домике в Приморских Альпах, чтобы подумать о своей жизни и забыть о разочаровании разрыва с официантом.
– Отлично, – радостно потёр руки Большеухов. – Со мной она позабудет обо всём.
* * *
Лили Кюизо развернула журнал и положила его перед Эмилем Фертье.
Красивым наманикюренным пальчиком она ткнула в фотографию вылезающей из бассейна младшей принцессы Монако.
– Вы можете сделать мне точно такие же татуировки, как у Стефании? – спросила она.
– Вам временные или постоянные? – спросил Эмиль и перевёл взгляд с журнала на посетительницу.
Внезапно у него перехватило дыхание.
– Принцесса… – воскликнул он. – Неужели это действительно вы?
– Нет, я просто участвую в конкурсе двойников, – с лёгким вздохом объяснила Лили. – Естественно, что мне нужны временные татуировки, в точности такие же, как у принцессы.
– Минуточку, – пробормотал Фертье. Он всё ещё не пришёл в себя от потрясения. – Сейчас я посмотрю в каталоге.
Лили врала. Она не собиралась принимать участие ни в каком конкурсе. Она хотела быть настоящей принцессой Стефанией.
Лили родилась в Тулоне. Её отец был французом и работал сантехником, а мать, итальянка по происхождению, была домохозяйкой. Отец пил, а мать в невероятных количествах готовила и поглощала традиционные итальянские "пасты" – разные типы макарон, щедро приправленных всевозможными соусами. Любимой поговоркой матери Лили была: "Pasta e basta!", что означало "Макароны и больше ничего!"
Естественно, что при таком режиме питания мать Лили была толстой, как тысячелетняя секвойя, и она с трудом поворачивала свои неохватные телеса в крохотной четырёхметровой кухне, пропитанной запахом соусов.
Лили ненавидела своих родителей. В детстве она была уверена, что такая красивая и утончённая девочка, как она, не могла родиться в семье алкоголика и не закончившей даже начальную школу крикливой уродливой толстухи.
Лили воображала, что она – маленькая принцесса, незаконнорожденная дочь какогонибудь герцога или даже принца, которую родители подкинули в семью простолюдинов, чтобы избежать позора.
Действительно, Лили была совершенно не похожа на своих родителей, а соседи в один голос утверждали, что она обладает почти невероятным сходством со Стефанией де Монако. И, хотя Кюизо была на десять лет младше настоящей принцессы, она рано созрела и выглядела старше своих лет.
Лили с жадностью читала все статьи о принцессе Стефании, смотрела телепередачи о ней и старалась подражать ей во всём – мимикой, жестами, тембром голоса, походкой и нарядами.
В пятнадцать лет, влюбившись в Доминика, девятнадцатилетнего рокера, проезжавшего на своём потрёпанном мотоцикле через Тулон, Лили сбежала с ним, без сожаления покинув пропахшую макаронами и алкоголем квартиру своих родителей.
Доминик и Лили мотались из города в город, зарабатывая деньги в качестве "живых статуй". "Живые статуи", изображавшие какойлибо персонаж, неподвижно застывали в причудливых позах на пешеходных улицах городков, и если прохожие бросали монетку в стоящую перед ними жестяную банку, статуи совершали несколько утрированных комичных движений, потешая публику.
Лили, естественно, была принцессой Стефанией. Распустив свои светлые волосы, подстриженные в точности так же, как у принцессы, она застывала, эротично изогнув своё гибкое тело и слегка приподняв двумя пальцами короткую полупрозрачную юбочку.
Рядом с ней, стоя на коленях и склонив голову на руку, как "Мыслитель" Родена, позировал Доминик в форме охранника и с большим пластмассовым пистолетом на боку. Он изображал телохранителя Стефании и её первого мужа, Даниэля Дюкре.
Как только очередная монетка с коротким звяканьем падала в жестянку от косервированной кукурузы, "Стефания" с игривым повизгиванием принималась призывно покачивать бёдрами, а её очнувшийся телохранитель задирал юбку девушки, и, громко причмокивая, начинал покрывать поцелуями аппетитные ягодицы Лили.