Флирт
Шрифт:
«Сомневаюсь, что мне придется вращаться в обществе таких известных особ», — с усмешкой сказала она сама себе. Но ей очень хотелось бы их увидеть, особенно императрицу Австрии, которая считалась одной из самых красивых женщин в мире.
— Больо! — кричали носильщики, когда поезд подходил к перрону.
Анцелла, оставаясь в купе, выглядывала в окно. Один из носильщиков — в простой блузе из голубого полотна — знаком показал ей, что свободен.
Она кивнула, и носильщик застыл в ожидании, когда проводник
Перед поездкой во Францию она, преодолев неловкость, спросила сэра Феликса о том, кому сколько принято давать на чай; пару франков она разменяла в Кале, и сейчас отсчитала проводнику несколько больше, чем тот ожидал.
— Большое спасибо, мадемуазель!
Она вышла из вагона и уже подходила к носильщику, когда к ней с легким поклоном приблизился мужчина в безукоризненной ливрее.
— Мадемуазель Уинтон? — спросил он по-французски.
— Да, — ответила Анцелла.
— Не соблаговолите ли пойти за мной, мадемуазель? Ее сиятельство приказала мне встретить вас, экипаж ждет.
— Благодарю, — произнесла Анцелла.
Сэр Феликс уверял, что ее обязательно встретят, но она все же волновалась и, зная, что вилла расположена довольно далеко от вокзала, прикидывала, нужно ли будет нанять экипаж и кто будет расплачиваться.
И вот проблема разрешилась сама собой: у здания вокзала ее ожидал весьма элегантный и — к большой радости Анцеллы — открытый экипаж.
Слуга, который ее встречал, помог сесть и уложил коробки на сиденье напротив, а чемодан укрепил сзади. После чего взобрался на козлы, и экипаж тронулся.
Теплые солнечные лучи ласкали бледные щеки Анцеллы.
Сейчас, когда солнце уже взошло, море искрилось с такой силой, что она не переставала спрашивать себя: неужели где-то на свете может существовать более прекрасное место?
На дороге было тесно от экипажей и различных повозок. В некоторых из них, чрезвычайно изысканных, восседали элегантные дамы, защищаясь зонтиками от лучей солнца.
Мулы тащили хозяйственные повозки, и часто можно было видеть двух белых животных в одной упряжке.
Больо, окруженное лесами, изобиловало апельсиновыми и лимонными деревьями в обрамлении высоких живых заборов из роз и душистой герани. На высоких отвесных обрывах, контуры которых в оторочке из сосен вырисовывались на фоне неба, слои известняка перемежались со слоями красного песчаника. Попадались также и роскошные старые оливковые деревья; некоторым из них, как Анцелла вычитала в путеводителе, было более тысячи лет.
Выехав из Больо, экипаж покатил по дороге, называемой Лауэр Корниш. Кое-где дорога была пробита в скалах, и когда они въезжали в короткие тоннели, глаза Анцеллы должны были привыкать то к темноте после ослепительного солнца, то опять к яркому свету.
Рядом с дорогой бежали рельсы, и где-то в самом начале пути поезд, которым Анцелла прибыла из Парижа, обогнал их, направляясь, как она поняла, в сторону Монте-Карло, которое и было конечной станцией. Ей было известно, что тридцать лет назад, в 1868 году, именно отсюда, от Больо, линию продолжили, доведя ее до Монте-Карло, что имело «убийственные» последствия. Ежедневно из поездов в казино вываливались толпы путешественников.
Едва выехав из Парижа, Анцелла отметила, что большинство пассажиров в экспрессе — люди весьма изысканные и богатые. Все они позаботились о том, чтобы их путешествие было приятным. Она видела, как в купе вносили огромные корзины, слышала, как стреляли пробки от шампанского, а утром обнаружила массу пустых бутылок, выставленных в проходе, чтобы их убрала прислуга.
«Как бы возмущалась тетка Эмили!»— думала она с легкой улыбкой.
Неожиданно экипаж свернул с главной дороги и начал спускаться по очень крутой дорожке, которая вела куда-то вниз бок о бок с обрывом. Только тут она обнаружила, что экипаж едет уже не вдоль железной дороги, а находится где-то между ней и морем.
Когда она еще дома спросила сэра Феликса, где живет княгиня Феодора, тот ответил: на вилле д'Азар, в Пуэн де Кабээль, недалеко от Эзы. И еще сказал что-то про небольшой мыс между Монте-Карло и Больо. Мыс был настолько мал, что она, убив много времени, отыскала его лишь на очень подробной карте Франции, которая была у ее отца.
Сейчас, когда экипаж спускался по затемненному съезду между двумя стенами, увитыми розовой и пурпурной геранью, она увидела внизу большое, с плоской крышей здание на фоне зеленых деревьев и голубого моря.
Экипаж остановился перед массивными входными дверями, которые с обеих сторон были украшены цветочными горшками с коралловыми азалиями.
В просторном прохладном холле представительный мажордом степенно поклонился ей и предложил следовать за ним.
Анцелла, поднимаясь по широкой лестнице, почувствовала некоторое волнение. Оно усилилось, когда в холле бельэтажа мажордом повернул налево и постучался.
Дверь открыла седоволосая женщина-служанка с неприятным, как решила Анцелла, выражением лица.
— Мадемуазель из Англии, — произнес мажордом.
Служанка взглянула на нее и, ничего не говоря, пошла к очередной двери. Отворила ее, и Анцеллу на некоторое время ослепило солнце, льющееся в комнату через окна в двух стенах.
Она увидела пожилую даму, восседавшую среди горы подушек на огромной, покрытой бархатом постели.
— Итак, ты приехала, — заговорила она недовольным голосом по-английски, в котором чувствовался легкий акцент. — Давно пора! Я уж подумала, что ты потерялась по дороге!