Флирт
Шрифт:
Я подумала было схватить оружие, но они пропустили большой нож, идущий у меня вдоль спины с рукояткой под волосами. Если они меня больше трогать не будут, я не останусь безоружной. И еще я слишком была занята удержанием власти над львицей, чтобы вмешиваться в их драку. Эмоции-мысли этой зверюги отдавались у меня в голове очень громко. Она думала, что эти львы сильны, и ей это нравилось, и она хотела, чтобы мы заставили их драться из-за нас и спасли нашу семью. Я пыталась объяснить зверю, что они нам нужны живые, пока не отзовут снайпера, но это для нее было слишком сложно. Прислонившись к машине, я сосредоточилась
— Мы не будем из-за нее драться, Никки. Вспомни, кто ты. Вспомни свою профессию.
Никки моргнул одним глазом, который не был скрыт скейтерским чубом, — глаз стал янтарным, львиным. Он зарычал на своего приятеля.
— Никки, мы на работе.
Никки закрыл глаза, прижимая кулаки к бокам. Обхватил себя руками.
— У тебя глаза изменились, Джейкоб. Они перекинулись, блин.
При этих словах я повернулась к Джейкобу и увидела, что он моргает светло-желтыми глазами. Вообще-то они у него светло-серые, поэтому перемена к янтарным не так заметна, как у голубоглазого Никки. Но они оба чуть не перекинулись. Ликантропы такой силы не теряют самообладания посреди города на парковке. Такого просто не бывает.
Джейкоб обратил ко мне львиные глаза — на его человеческом лице они смотрелись, будто так и надо. А может быть, я слишком много смотрела в леопардовые глаза Мики, чтобы сейчас мне это казалось странным.
— Ты в охоте.
Я покачала головой:
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Понимаешь, — сказал он уже тише, беря себя в руки. Наклонился поднять пистолеты и добавил: — Сними наручные ножны, чтобы клинки можно было в них положить. Если ты сделаешь то, что хочет клиент, получишь все обратно еще до конца ночи.
Я честно не знала, что означает охота у львов-оборотней, но не стала с ним это обсуждать — просто начала отстегивать ножны.
— Отзовите снайпера. Не моя вина, что мы задержались.
Он кивнул, сунул один из пистолетов за пояс, другой отдал Никки, который его взял и спрятал под мешковатой майкой. Джейкоб достал телефон, позвонил и сказал в него:
— Временно отложено. Она сотрудничает. — Помолчал. — Да, продолжайте наблюдение. — Он повернулся ко мне — глаза снова стали по-человечески серыми. — Я знаю, что во время охоты полной власти над зверем у тебя нет, но если ты это повторишь в замкнутом пространстве, в машине, например, мы не выдержим сроков. Это значит, что следующий звонок, который я должен сделать снайперам, не будет сделан вовремя. Это понятно?
— Ты хочешь сказать, что вы оба можете забыть свою работу и мы в буквальном смысле протрахаем все сроки?
— Ты прекрасно сформулировала. Так что в наших общих интересах держать это дело под крышкой.
— Я постараюсь изо всех сил, — сказала я совершенно искренне и отдала ему ножны от обоих ножей. Мы оба очень старались не касаться голой кожи друг друга.
— Посмотри на меня, — сказал Никки.
— Не напирай, — предупредил Джейкоб.
— Львы терпеть не могут слабости — я просто хотел, чтобы она увидела. Если ее зверь будет знать, она может больше меня не захотеть, и приливы силы не вызовут между нами драки.
— Хорошая идея, — кивнул Джейкоб.
— Какая идея? — спросила я.
Никки убрал длинные светлые пряди с правой стороны лица — одного глаза у него не было. Пустую глазницу пересекал шрам ожога, захватывающий край щеки и закрывающий место, где полагалось быть правой брови. Я смотрела — потому что он хотел, чтобы я смотрела. Я не отворачивалась, потому что делила ложе с вампиром, по сравнению со шрамами которого рубец Никки выглядел детской игрой, хотя потеря глаза — это плохо. У Ашера были все части тела, которые ему полагалось иметь — просто некоторые из них размещались среди ожоговых рубцов.
Никки моргнул мне единственным голубым глазом, потом вернул завесу волос на место.
— Многие, особенно женщины, шарахаются от шрамов. У них на лице сразу отвращение или испуг. У тебя — ни того, ни другого.
Я пожала плечами:
— Если вы знаете всех, кто бывает у меня в постели, то должны понимать, что шрамы для меня не запрет.
— Ты про вампира со шрамами от святой воды, — сказал он.
Я кивнула.
Он несколько секунд подумал, потом кивнул в ответ.
— Наверное, ты видала и похуже.
— Дело не в похуже-получше, Никки, дело в том, что шрам — это просто одна из твоих черт. Не плохих, не хороших — просто твоих. — Я протянула левую руку внутренней стороной вверх, показала на бугорок рубцовой ткани на сгибе. — Вампир. — Показала на шрамы от когтей рядом: — Ведьма-оборотень. — Провела пальцами по ножевой ране, от которой изогнулся крестообразный шрам ожога. — Нож и ожог — от слуг-людей двух разных мастеров-вампиров. — Я показала плоский гладкий шрам на верхней части руки. — Это в меня стреляла подружка одного мерзавца. — Не боялась бы я засветить ножны на спине, я бы показала еще и шрам на ключице. — Есть еще несколько, но для них нужно более близкое знакомство.
Он посмотрел мне в лицо:
— Мало кто из оборотней-львиц захочет одноглазого самца.
— Это старый шрам, — ответила я. — Думаю, что ты сейчас вполне компенсирован.
Он кивнул.
— Но у меня есть слепая сторона в обеих формах — в драке это мешает.
— Я обычно сама за себя дерусь.
Он усмехнулся:
— Почему у тебя до сих пор и нет пары и твоя львица так и ходит в охоте. Если бы ты взяла себе пару, этого бы не случилось.
Поговорю с нашими местными львами — почему они этот вопрос обошли. Но надо в их защиту сказать, что я бы им не поверила — сочла бы, что это Хэвен пытается снова забраться мне в штаны после нашей ссоры. Так что они тут не виноваты.
— Это не просто охота, — сказал Джейкоб. — Это охота чертовски сильная. Никогда ни одна самка не заставляла меня так забыться.
— Значит, пар нет ни у кого из вас, — ответила я.
— Она права. Не только ее переборчивость довела до этого.
— Говорят, что мужчин определенного возраста и достатка тянет на женитьбу, — сказала я.
— Это ты нам «Гордость и предубеждение» цитируешь? — спросил Джейкоб.
— Боюсь, что да. Прошу прощения.
— Я бы все равно не узнал, что или кого ты цитируешь, — сказал Никки, и слышно было, что он не очень этим доволен.