Флирт
Шрифт:
— А я не нервничаю, — сказал он, но слишком быстро сказал, с некоторой напряженной интонацией.
— Врешь, — ответила я спокойно.
— Брось, Никки, — сказал Джейкоб и слегка расправил плечи. Я поняла, что он услышал то, чего я не слышала. Через секунду отворилась дверь, и я оказалась лицом к лицу с Тони Беннингтоном.
— Мать твою, — сказала я.
Он настолько с виду казался более нормальным, чем Натали Зелл. Обычный убитый горем муж, который пытался торговаться с Господом, чтобы тот вернул ему жену. Но когда Господь не стал слушать, он попытался
— Так-то лучше, — сказал Никки. — Ты и правда не знала.
Но это он сказал мне в спину, и не знаю, слышал ли его «клиент». Если слышал, то мне абсолютно плевать.
— Окажите честь моему дому, миз Блейк.
Он даже сделал широкий приглашающий жест рукой внутрь дома. Я подавила в себе очень сильное желание врезать ему в челюсть.
Никки перехватил мою правую руку — рукав и его перчатка не допустили контакта кожи с кожей, но держал он крепко. Наклонившись, он прошептал:
— Бить клиента — это не поможет.
— Почувствовал, как я напряглась? — спросила я шепотом.
— Ага.
Я стала было возражать, что не собиралась всерьез бить Беннингтона, но это могло бы оказаться неправдой. Я хотела его ударить, очень хотела. Очевидно, нервозность и тот страх, который я себе не позволяла чувствовать, переходили в агрессию. Ну и хорошо, блин, меня устраивает.
Конечно, от этой злости львица стала пробираться вперед через метафорическую траву, припадая к земле. Мне пришлось закрыть глаза и выровнять дыхание. Вдох, выдох, медленно, ровно. Контролируя дыхание, контролируешь эмоции. Решив, что могу посмотреть на Беннингтона, не испытывая желания дать ему в морду, я открыла глаза.
Он смотрел на меня, серые глаза глядели неуверенно, как у человека, который купил собаку, но ничего заранее о ней не выяснил, и сейчас собака собирается сожрать кота.
— Я понимаю ваш гнев на меня, миз Блейк. И мне искренне жаль, что до этого дошло.
Эхо тех слов, что я сказала ему у себя в офисе. Я искренне соболезновала его утрате, искренне сожалела, что не могу ему помочь. Воспоминание никак не помогло мне пригасить гнев — он полыхнул снова, и опять рука Никки сжалась у меня на запястье. Она мне напомнила, что лишь мое самообладание стоит сейчас между моими любимыми — и пулей снайпера. Я должна сдержаться.
— Вы хотите поднять свою жену как зомби, — сказала я совершенно пустым голосом.
Где-то внутри себя я начала сворачиваться, складываться, уходя в то тихое место, куда ухожу, убивая не в перестрелке, а наводя пистолет и спуская курок, имея время и возможность передумать. В то безмолвие, когда я решаю отнять жизнь, имея возможность ее сохранить. Когда я решаю, что стоящий передо мной заслуживает смерти, и совесть оставалась у меня чистой. Вот сейчас как раз был такой момент, и он помог мне остудить охоту львицы. Холодное это место — в которое я ухожу, когда убиваю.
Я представила себе Беннингтона с моей пулей во лбу, и жить стало приятнее. Картинка помогла мне улыбнуться ему и успокоиться.
— Она спокойна, — сказал Никки, отпуская меня.
— Ага, — ответил Джейкоб. — Как бывает спокоен Сайлас.
Он всматривался мне в лицо, и не метафизические способности помогли ему понять выражение моего лица и безмятежность взгляда.
— Ты с Сайласом ее сравнил? — спросил Никки. — Вот блин.
Я не знала, кто такой Сайлас, да и не интересовалась. Надо было бы, наверное, но мне было не интересно. Я заставила себя посмотреть на что-то, кроме лица Беннингтона. В опасной ситуации входы и выходы могут оказаться важны.
Комната была вся белая: белый ковер, белая кожаная мебель, стены слегка иного оттенка, но тоже белые. Как будто выбирали, какой должен быть цвет, но так и не выбрали. Женщина раскинулась на плетеной ротанговой кушетке в окружении тропических растений, покрытых алыми и розовыми цветами. И вот это был единственный цвет во всей этой белизне. Изображение нависало над комнатой, как идол языческой богини — или как алтарь ее. О боже мой.
Что до выходов, имелись большие стеклянные двери сбоку от камина и еще несколько в нижней половине просторного открытого помещения. Коридор уводил дальше вниз, а широченная лестница — вверх.
Никки наклонился и прошептал:
— Нет смысла в разведке помещения, Анита.
Я даже не глянула на него, будто и не знала, о чем он говорит, но мне не понравилось, как внимательны оба льва ко всем моим действиям. Это мне может ограничить возможности.
— Ваш человек достал то, что нам сегодня понадобится?
— Сайлас это сделает.
— Я вам плачу большие деньги, мистер Леон.
Я решила скаламбурить: когда сомневаешься, пошути.
— Леон, — сказала я. — Ну так не похоже на твою настоящую фамилию.
Он посмотрел на меня недружелюбно.
Я улыбнулась — была на это способна, потому что успокоила себя картинками агрессии, и освободила разум настолько, что могла обследовать комнату и думать. Этому способу не учат в школах бизнеса, но мне он помогает.
— Сегодня это моя фамилия.
— А что неправильного в фамилии Леон? — спросил Беннингтон.
— Она от латинского слова leo, что значит лев. Вам это не кажется забавным? По мне, так просто животики надорвешь.
— Кажется, мне больше нравилось, когда ты молчала, — сказал Джейкоб.
— У них очень хорошие рекомендации, миз Блейк.
— Вы их наняли наблюдать за мной и моими бойфрендами за несколько дней до вашего прихода ко мне. До того, как я вам отказала.
Злость попыталась разгореться снова, и мне пришлось слегка замедлить дыхание, сосредоточиться на пульсе. Я снова представила себе труп Беннингтона, но злость хотела, чтобы он уже был мертв, и то же самое говорил зверь. Убей его и сожри прямо сейчас, зачем ждать? Животные расплату не откладывают.
— Я вам говорил, миз Блейк, я навел о вас справки. Все, что я о вас узнал, подсказывало, что вы мне откажете, так что я заранее подготовил запасной вариант.