Флора и фауна
Шрифт:
— Тебе какая разница? Сиди и не крутись.
— Не могу, — и поманила его пальчиком, заставляя приблизиться. — У меня аэрофобия, клаустрофобия и… — заманчиво облизнулась, с томной поволокой во взгляде глядя ему в глаза. — Нимфомания.
Малыш моргнул.
— Договоримся? — подмигнула ему, провела пальчиками по груди, норовя залезть под рубашку. — Мне не нужен порт прибытия, но на душе спокойней будет, если буду знать порт отбытия.
— Бромма, частный сектор, — прошептал обескуражено, мысленно уже прикидывая,
Стокгольм, значит. Вот бы я оплошала, рванув в полицию в твердой уверенности, что мы в Англии.
— Спасибо, котик. Помурчим на досуге, — пообещала. — А пока ты не мог бы принести мне что-нибудь выпить и перекусить. Твой шеф такой строгий, а я, честное слово, очень боюсь летать. Может, ко мне сядешь? Выпьем, поболтаем. Путь-то неблизкий.
— Четыре часа… Меня Борис зовут.
— Да что ты? Мое любимое имя.
Хотя плевать мне на него, как и на тебя!
Мужчина глянул в сторону занавески и решился:
— Сейчас я, — встал.
Иди, милок, иди.
Тот скрылся, а я пересела к его соседу, мужчине постарше и посерьезнее. Орешек крепок, но расколоть его поможет опыт, а что ж еще?
— Здравствуй, Сережа, — прильнула к его плечу. — Зазнался совсем, не узнаешь.
— Меня Богомир зовут, и русский язык я не понимаю, — по-английски заявил тот хмуро и попытался стряхнуть меня с плеча.
— Так и я русский не понимаю, да и зачем нам языки, ведь давно уже все слажено, правда, милый? — томно улыбнулась ему, поглаживая отворот пиджака.
Тут некстати Гарика черти принесли. За ним маячила смущенная физиономия мальчика, что обещал обеспечить меня съестным и информацией. Судя по виду обоих, состоялся неприятный разговор, что мог вылиться в неприятности для меня, но мне было на то ровно. Я сильнее притиснулась к мужчине и изобразила бурную радость от общения с ним.
Я понимала, что веду себя глупо, но взять себя в руки не могла, потому что находилась на той стадии женской неврастении, когда тихий океан примерно по лодыжку, а любой людоед — мальчик для битья. "Паниковского несло" — вот и меня тоже.
В состоянии полнейшего озверения эмоции зашкаливало. Я не разделяла на правых и виноватых, не видела своих и чужих, и на себя мне было все равно — главное выплеснуть накопившееся и как можно больнее ударить любого подвернувшегося под руку. Не потому, что я имела к нему личную неприязнь, ее заработать труда не составит, а потому, что мои подпорченные бригадой по ритуальным услугам нервы сдали, и терять было нечего и приобретать, кроме неприятностей тоже.
Гарик уставился на меня, потом на Богомира и шагнул к креслу:
— Вставай, пошли.
О, уважаю, этот мужчина не шакал — с умом дружит. Понял, что я затеяла соблазнить его ребят, сообразил.
— А что такое? — изобразила дурочку.
Гарик схватил меня за руку и, рывком вытащив из кресла, толкнул на выход.
— Прости, котик, рандеву пока отменяется, — послала воздушный поцелуй Борису, проплывая мимо под руку с его боссом. — Не скучай, я буду помнить тебя.
Бройслав ожидал увидеть полненькую брюнетку лет сорока, но его встретила милая стройная шатенка от силы тридцати лет. И балахона, цепей с пентаграммами, как он представлял себе, на ней не было — простенькая домашняя одежда, собранные в хвост волосы и скромные сережки в ушах.
— Лидия Константиновна?
— Да. А вы Орион. Здравствуйте. Проходите, — распахнула шире двери, впуская в уютное жилище, по интерьеру которого нельзя было сказать, чем занимается его хозяйка.
Бройслав снял туфли, оглядывая полки с книгами в прихожей, задержал взгляд на фотографии маяка на темно синем фоне.
— Меня успокаивает эта картинка, она оптимистична, правда? — заметила его интерес к необычной фотографии женщина. — В ней живет надежда.
— Да, — согласился. Маяк манил и сулил рассвет, что уже близок и вот-вот разорвет первыми лучами солнца клубящую тьму ночи. — Показательно.
— Проходите в комнату, — пригласила, шагая впереди. — Присаживайтесь, — указала на широкий диван.
Бройслав сел и неторопливо начал осматривать жилище знахарки, убогое и тесное.
— Так что вас привело ко мне и что за срочность заставила вас прийти почти ночью? — спросила Лидия, усаживаясь в кресло напротив мужчины.
— Меня интересует тема реинкарнации. Я ученый…
— Астроном?
— Астрофизик.
— Но вы давно не занимаетесь наукой. Вы бизнесмен, причем удачливый. Ваши капиталы растут действительно с астрономической скоростью.
— Это у меня на лбу написано? — сухо улыбнулся Бройслав. Этим замечанием гадалка его не удивила — немного ума надо, чтобы сложить стоимость его костюма, часов, ботинок, ухоженного вида и размер кошелька.
— Да, если хотите.
— А что еще написано?
— Вы иностранец.
— Сильный акцент?
— Неслабый.
— Я льстил себе надеждой, что довольно неплохо знаю ваш язык и говорю почти как москвич. Придется потренироваться.
— Не станете. Незачем. Вы не делаете того, в чем не видите смысл и толк, время свое цените.
— Это плохо?
— Кто сказал? Наоборот, хорошо. Но я была бы благодарна вам, если б вы оценили и мое время.
— Я оплачу…
— Нет, дело не в деньгах. В том, что время достаточно позднее, и приняв вас, я отложила свои дела, которые мне в любом случае придется доделывать. Изложите, пожалуйста, суть проблемы.
— У меня нет проблем, но есть вполне объяснимое человеческое любопытство на счет жизни и смерти.
— Это и есть ваша проблема: вы не боитесь смерти, вы боитесь что-то не успеть в жизни.