Флорентийская голова (сборник)
Шрифт:
— Тогда вам придётся извиниться, — произнёс я медленно.
Дама высоко вскинула брови.
— Это за что это?
— За ваше хамское поведение…
— Купите здесь что-нибудь, тогда извинюсь.
Тут ярость моя меня покинула, и стало мне кристально ясно, что зря я ввязался в этот дурацкий спектакль. Ведь коню же было понятно с самого начала, что ничего хорошего из этого всего не выйдет. Как никогда не выходило у меня в подобных случаях, ни в магазинах, ни в общественном транспорте, ни в государственных учреждениях, этих оплотах мизантропии и невероятного, беспредельного нашего хамства…
— Ладно, —
— Сто.
— Сто чего?
— Рублей, мужчина! Что, забыли, где находитесь?
Я бросил сторублёвую бумажку в тарелку для денег и вопросительно посмотрел на оппонентку.
— Вот только не надо деньгами швыряться, — сказала она, — они мне слишком тяжело достаются.
Затем убрала деньги в кассу и пробила чек, который тут же отправила в мусорное ведро.
— Товар обмену и возврату не подлежит. Пакет нужен?
— Я жду, — устало сказал я.
Дама обнажила золотую — от клыка до клыка — улыбку.
— Извините.
Когда я, громко хлопнув железной дверью, вышел из магазина на улицу, то хотел выкинуть только что купленную «вещь» в ближайшую урну, но урны по дороге не оказалось, и я прошагал почти полпути до дома, сжимая белую скользкую тряпку. Одному богу известно, на кого в тот миг я был похож — с бешеным лицом и белой тряпкой в руке. Только перед самым подъездом, ловя на себе косые взгляды, я догадался запихать приобретение в пакет.
Остаток субботы и всё воскресенье я провёл у ящика.
5. Midnight Niggers Club
Так у нас на работе называется ежемесячное ночное бдение по понедельникам в малом конференц-зале. Так повелось, что туда направляют по одному человеку от подразделения, поэтому каждый сотрудник, особенно если тот не вышел должностью, рано или поздно попадает в компанию таких же, как и он счастливчиков. Такова расплата за то, что земля круглая, а не плоская, что, кстати, здорово бы упростило нашу жизнь.
Не поняли? Сейчас объясню. В Союзе Советских Социалистических Штатов Америки, как у нас принято называть Штаты (мы все искренне верим в то, что Штаты в конце концов постигнет участь СССР), а конкретно в городе-герое Бостоне, разница с Москвой восемь часов, из чего следует, что для организации онлайновой видеоконференции с нашими американскими хозяевами, нужно чтобы кто-нибудь из нас не поспал ночь. Угадайте, кто именно? Правильно — мы (это не потому, что американцы не считают нас за людей, просто, как мне кажется, они не подозревают ни о какой разнице во времени).
Когда я в первый раз пришёл на работу не как обычно к девяти утра, а к девяти вечера, сидящие в конференц-зале мужики встали и дружно крикнули: «Welcome to the Midnight Niggers Club! [26] », что было вроде посвящения. Потом я сам ни раз и не два говорил это новеньким, но в этот понедельник слова эти буквально застряли у меня в горле, когда во всё тот же конференц-зал зашла стройная молодая женщина с причёской «Джеки» [27] .
26
Добро пожаловать в клуб негров-полуночников! (англ.).
27
Прическа, введённая в моду Жаклин Кеннеди, женой 35-го президента США Джона Ф. Кеннеди.
— Thanks, — сказала девушка и протянула руку: — Hi! I’m Jenny.
Я вскочил и подержался за маленькую ладошку.
— Это… I’m Valentine. Hi!
Девушка хмыкнула.
— Я думала, ты американец. Мне сказали, что они тут будут.
— В каком-то смысле, они действительно здесь будут, только вон там, — я показал на большой, пока ещё синий экран, натянутый на стене, — скоро пожалуют. Женя, я правильно понял?
— Правильно. А ты, значит, Валя? — Я кивнул, и не без удовольствия для меня, мы снова пожали друг другу руки.
Девушка села на стул рядом с моим, положила перед собой папку. Я тоже сел.
— Слушай, Валь, — спросила она тихо, но так, будто в следующую среду исполнится ровно сто лет нашему с ней знакомству, — мне толком не объяснили, что мне тут вообще делать?
— Скорее всего, ничего, — ответил я с некоторым апломбом, за что мысленно стукнул себя по лбу. — Мы тут для мебели. Такой порядок: от каждого департамента нужен один сотрудник. Я вот от автоматизации, ты, видимо, от финансового (Женя дважды утвердительно хлопнула глазами), Олег Рыбин, — я показал на плотного парня в очках, — от комплектации, Сергей Панченко, — я качнул головой в сторону высокого седого мужчины в самом углу комнаты, — от юридического… но докладываться всё равно будет Юра Котельников, потому что он тут единственный, кто по-англицки шпрехает, а все остальные, в том числе и мы с тобой (от «мы с тобой» мне стало странно тепло), будут три часа сидеть и делать умные лица. Так что наша основная задача, Жень — не заснуть.
Женя потёрла пальцами виски.
— Господи, куда я попала…
— Welcome to the Midnight Niggers Club! — громко сказал подошедший сзади Лёша Мацкевич, который, как потом оказалось, поругался с женой и решил не ночевать дома.
Пока шла видеоконференция, и похожий на Колина Пауэлла человек на экране сначала внимательно слушал Юрин скрипучий голос, потом задавал ему какие-то дурацкие вопросы, потом снова внимательно слушал Юру, и так далее, я не сводил глаз с отражения в выключенном мониторе лица моей новой знакомой.
Она мне понравилась, как бы это сказать, всецело. То есть, целиком, от причёски до туфель. Как-то всё в ней совпало с тем, что я люблю в женщинах, что мне стало даже немного страшно, не является ли это обманом зрения, свойственным по уши влюблённым мальчикам в период полового созревания.
Женя стоически перенесла первое в её жизни заседание клуба. За все четыре часа прямого эфира она только единожды оторвалась от экрана и обратилась ко мне с вопросом:
— А почему все называют его скрипучим головастиком? — и показала взглядом на Юру Котельникова.