Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

Монсиньи Жаклин

— Нет, мисси, он не спать, он мучиться… если заснет, поплавится…

Жанно говорил уверенным тоном, а ловкие пальцы его уже обнажили грудь умирающего.

Господин Вейль, не удержавшись, покосился на Батистину. При виде ужасных, черно-фиолетовых ран та едва заметно побледнела.

Девушка машинально поднесла руку к горлу, словно желая расстегнуть душивший ее ворот, а затем притронулась к шее Флориса. На железной цепи висел какой-то странный медальон с непонятными письменами. Господин Вейль вытаращил глаза.

— Мадемуазель, как можно?

Батистина резко сорвала с

шеи Флориса медальон и без церемоний сунула себе в карман. Господин Вейль вытер пот со лба. Он все сильнее ругал себя за то, что впутался в эту таинственную авантюру. Ему было трудно понять, как очаровательная девушка, милая спутница, скрасившая долгое путешествие, могла превратиться в настоящую разбойницу, повсюду сопровождаемую негром-рабом… Самые мрачные мысли одолевали почтенного хирурга. Он был очень добрым человеком, но не любил нарушать закон… А эти мошенницы и шлюхи с «Красавицы»? Неужели мадемуазель де Бургиньон по-прежнему держала их при себе? Доктор невольно передернул плечами… В сущности он очень плохо знал Батистину… Они два месяца провели вместе на борту корабля… Фоккер-Дьявол напал на них, захватив судно со всеми пассажирами… А прошлой ночью мадемуазель де Бургиньон вдруг возникла неведомо откуда и рассказала ему такую трогательную историю… Перед этой девицей растаяло бы даже сердце крокодила! Хирургу казалось, будто он вновь слышит волнующие слова:

— Умоляю вас, помогите мне, господин Вейль… Я должна увидеть этого раненого, но так, чтобы никто из окружающих не узнал меня… видите ли, я дала клятву его умирающей матери, моей возлюбленной крестной, что всегда буду помогать ему… ведь несчастный маркиз де Портжуа — слабоумный от рождения, хотя физически совершенно нормален… бедняга, он ведь не виноват в этом.

— Но, мадемуазель… у него, кажется, есть брат… господин граф де Вильнев… и именно он должен…

— О, конечно, господин Вейль… Однако граф де Вильнев заинтересован в том, чтобы ОН НАВЕКИ ИСЧЕЗ… Вы понимаете? Это очень грустно… нет, граф не должен меня видеть… вы совершите доброе дело, потому что никто больше не поможет бедному идиоту… Отведите меня с Жанно к нему, и мы спасем его… Не сердитесь, но французским врачам неведомы многие целительные средства… Помогите нам и ему, иначе он умрет… Помогите мне, помогите!

— Мисси доктол, дать лебяжий жил!

Услышав голос Жанно, господин Вейль вздрогнул, но тут же передал горшочек с жиром. На лбу судового врача выступили крупные капли пота. Он еще никогда не видел, чтобы христианина лечили таким способом. Жанно обмазывал раны оранжевой мазью.

— Это корни хлопчатника, вываренные в медвежьем жиру! — прошептала Батистина, следя за тем, как Жанно прикрывает первый слой целебного бальзама листьями зверобоя, а сверху накладывает лебяжий жир вперемежку с зелеными стручками, в которых господин Вейль не без труда узнал плоды зрелого кипариса.

Наконец Жанно наложил тугую повязку из белого полотна. Флорис, казалось, уже не дышал. Господин Вейль профессиональным жестом поднес зеркало к посиневшим губам. Поверхность слегка замутилась.

— Завтла мисси быть здоловым! — удовлетворенно произнес Жанно.

Господин Вейль с упреком взглянул на африканца.

— Завтра

он умрет, бедняга!

Батистина вздрогнула. В ее локоть вцепилась чья-то рука. Веки раненого приоткрылись, и мутные глаза уставились на нее. Губы у него зашевелились, но из горла вырвалось только какое-то клокотанье. Это длилось одно мгновение. Умирающий закрыл свои зеленые глаза, а рука его безвольно упала на простыню. Он был по-прежнему мертвенно-бледен, но дышал ровнее.

С лестницы донесся крик. Господин Вейль подбежал к двери, чтобы опустить засов. Ужасный грохот оглушил его. Пол под ногами ходил ходуном, с потолка свисали сломанные балки.

— Барчук!

— Майский Цветок!

Казак и китаец вбежали в комнату. «Помощники» врача надели маски и повернулись спиной, делая вид, что укладывают в сумку баночки и горшочки.

— Как он, доктор? Ему лучше?

В комнату стремительно вошел Адриан. Доктор Вейль, предупрежденный Батистиной о злокозненных намерениях графа, посмотрел на него с подозрением.

— Ничего пока не могу сказать, господин граф. Мы сделали все, что могли!

На красивом лице Адриана появилась печальная улыбка.

— Понимаю, сударь… но… дом может рухнуть в любую минуту, нам надо отнести Флориса в погреб!

И Адриан кивнул верным слугам. На подмогу уже спешил Цицерон.

— Будьте осторожны, любой толчок может убить его! — предупредил господин Вейль, опасливо придерживая матрас из конского волоса, на котором понесли вниз раненого.

На «помощников» уже никто не обращал внимания.

Ветер завывал с неистовой силой. Лестница зловеще хрустнула. Кухню успело завалить, но, к счастью, никто не пострадал. В углу гостиной тихо скулили хозяйские рабы.

— Ай, ай, ай! Господь сердиться!

Прибежавший хозяин пинками погнал их к погребу.

— Вот так, осторожно… прошли… теперь поворачиваем! — командовал Адриан.

Судовой врач только покачал головой. Какой актер пропадает в господине графе, можно подумать, будто он и в самом деле жаждет спасти слабоумного братца!

Все укрылись в погребе. Флориса положили в углу, где было безопаснее всего.

Над ними стонал дом. Сорванные с петель двери бились о косяк, чердак ходил ходуном. Груды пыли рухнули на люк погреба — это означало, что соломенную крышу снесло ветром.

— Клянусь святым Георгием, вовремя мы спустились, барин! — воскликнул Федор.

— Клянусь святой Женевьевой, на Новом мосту нам было куда спокойнее! — со слезами промолвил хозяин постоялого двора, прижимая к груди жену.

— Клянусь Эскулапом, ну и вечерок! — вставил господин Вейль.

— Клянусь Красной горой седьмой мудрости, отчего не торопятся с заслуженным утешением почтенные персты Драгоценного Лотоса? — осведомился Ли Кан в минуту краткого затишья.

Адриан прижимал к груди ледяную руку брата, словно надеясь передать умирающему свою жизненную силу. Услышав вопрос китайца, он встрепенулся.

— Ли Кан прав, доктор, где же ваши помощники?

Все стали озираться в темноте.

— Гм… гм… куда же они подевались? — пролепетал господин Вейль, ужаснувшись. — Неужели решили спрятаться на чердаке?