Фолкнер
Шрифт:
Так Фолкнер действиями своего героя развенчивает героическую легенду о прошлом Юга, показывает безнравственность и пустоту этих мертвых традиций.
В конце августа кончился срок его контракта с голливудской фирмой, и Фолкнер вернулся в Оксфорд. А в октябре он отправился в Нью-Йорк. Ему хотелось познакомиться с руководителями издательства "Рэндом хауз", договориться с ними о контракте на новый роман и получить под него аванс, повидать кое-кого из старых друзей. Здесь на одном коктейле он впервые после многих лет, прошедших с их последней встречи в Новом Орлеане, встретил Шервуда Андерсона и первым подошел к нему. Впоследствии Фолкнер вспоминал, что при этой встрече Шервуд "вновь показался мне
13. Фермер
В ноябре 1937 года Фолкнер нехотя принял в Роуан-Ок студента местного университета, который уже второй раз умолял его дать интервью. Отвечая на вопросы, Фолкнер сказал, что новая его книга «Непобежденные» выйдет в феврале будущего года, что он уверен, что лучший его роман "еще не написан", что сейчас он работает над новым романом и никуда не двинется из Роуан-Ок, пока не закончит его.
В последних числах ноября Фолкнер отправил письмо Роберту Хаасу в издательство, где сообщал: "Я влез в роман. Он движется пока не очень быстро, но я надеюсь, что дело пойдет побыстрее и я смогу прислать его к первому мая, хотя и не могу поручиться, потому что у меня нет того покоя, при котором хорошо писать".
Его мучили боли в спине, по ночам они не давали ему спать, и он садился к письменному столу, заставляя себя работать.
На этот раз он опять, как и в романе «Столб», решил избрать местом действия романа не Йокпапатофский округ. Читатель застает двух героев нового романа — Шарлотту и Гарри — на пустынном в это время года побережье океана, в местечке, сильно напоминающем знакомую уже читателю Паскагулу. С первых же страниц у читателя возникает ощущение неестественности, необычности ситуации, приведшей сюда этих двух людей, мужчину и женщину, — что-то зловещее, предвещающее трагедию есть в их явной бездомности — они приехали сюда без всяких вещей, сняли у местного врача летний коттедж, женщина целыми днями сидит в дешевом шезлонге и смотрит на море, а мужчина бродит по пляжу, собирая топливо для очага. Врач сразу догадывается, что они не муж и жена. Это ощущение безнадежности, обреченности усиливается повторяющимся образом — "листья пальм издают дикие, сухие, злые звуки на фоне яркого блеска воды".
Работалось ему тяжело. Мешала не только боль в спине. Впоследствии Фолкнер бросил однажды загадочную фразу, что писал эту книгу, чтобы "укрыться от того, что мне казалось глубоким горем и разочарованием". События в семье тоже не способствовали плодотворной работе. В декабре муж Виктории бросил ее. Вся тяжесть ситуации легла на плечи главы семьи Уильяма Фолкнера. На протяжении этой тяжелой зимы он морально поддерживал Викторию, старался занять ее чем-нибудь — поручал ей перепечатывать на машинке свою рукопись, читал ей вслух, придумывал для нее кроссворды. Виктория потом говорила, что "он помог мне выжить". Находил он время и для других детей, играл с Джилл, с Малькольмом читал Дарвина и с увлечением обсуждал с ним проблемы происхождения видов и антропологии. Кстати сказать, этот интерес к антропологии, поощряемый отчимом, помог впоследствии Малькольму найти свое призвание в жизни.
Впрочем, дело было не только во внешних обстоятельствах, мешавших ему работать. Чего-то ему в этом романе недоставало. И вот, когда Фолкнер кончил первую главу, он, как рассказывал впоследствии, "неожиданно понял, что что-то упущено, что нужен контраст, нечто, способное приподнять эту тему, подобно контрапункту в музыке. Тогда я начал писать повесть «Старик» и писал, пока "Дикие пальмы" не созрели вновь. Тут я отложил «Старика» после первой главы и вновь принялся за "Дикие пальмы", пока эта тема опять не пошла на спад". Так, параллельно писалась эта необычная книга, состоящая из двух отдельных произведений, главы которых чередовались.
В таком виде Фолкнеру удалось издать эту книгу только один раз — первым изданием. Потом обе повести печатались отдельно, а Фолкнер с обычным для него равнодушием к судьбе уже написанной и вышедшей книги не настаивал на своем первоначальном замысле. А между тем такое разделение этих двух произведений разрушило мастерски сделанный роман, смысл которого читатель обнаруживал именно при параллельном чтении чередующихся глав, при сопоставлении двух сюжетов, призванных оттенять друг друга.
Решение Фолкнера отказаться в этой новой книге от жизненного материала Йокнапатофского округа отнюдь не означало, что писатель отказался от исследования проблем, которым были посвящены его главные произведения. Его концепция "естественного человека", нашедшая свое выражение в образах Дилси в романе "Шум и ярость" и Лины Гроув в романе "Свет в августе", получила в новой книге дальнейшее развитие. Рассказывая в "Диких пальмах" историю двух любовников, решивших нарушить естественные связи с обществом, более того, естественные законы человеческого бытия, а в «Старике» — историю простого и естественного человека, не оторванного от природы, Фолкнер исследует те явления в современном мире, которые делают человеческое общество противоестественным, ставят современного человека во враждебные отношения с его собственной природой и естественными условиями существования.
Из дальнейших глав "Диких пальм" выясняется история Гарри Уильбурна, скромного молодого человека, который в своем медицинском колледже вел, по существу, монашеский образ жизни. Едва добившись цели и став врачом, он встречает Шарлотту Риттенмейер, чужую жену, мать двоих детей, и между ними возникает любовь с первого взгляда, причем активным началом в этой любви выступает Шарлотта.
Почерпнутая женщиной из дешевых книжек романтизированная любовь представляется Шарлотте идеалом. Этот идеал в ее сознании отделен от своих корней, от естественных любовных отношений людей, для Шарлотты такая очищенная от всех якобы наслоений любовь — это бог, которому надо служить и который требует самопожертвования. Ради такой любви она бросает мужа и двоих детей.
Шарлотта убеждена, что цивилизация враждебна любви. Вторя ей, Гарри заявляет, что "в сегодняшнем мире нет места для любви". Из этого убеждения естественно вытекает вывод — ради идеальной любви следует отказаться от общества, уйти от него, жить только ради любви.
Однако читателю уже вскоре становится ясно, что Шарлотта и Гарри вовсе не противостоят современной цивилизации, культуре, как им это кажется, они оказываются воплощением этой культуры, они доводят до предела один из символов, которые их культура создала для подмены действительности,
Страшно другое — их романтизированная любовь, отделенная от человеческих отношений, противоречит природе, и поэтому она может привести только к разрушению, к трагедии. Так и происходит — Шарлотта беременеет, но она не хочет ребенка, и Гарри сам делает ей аборт, который оказывается неудачным, и она умирает.
Трагический смысл истории двух искушенных современных любовников приобретал особую остроту, когда вслед за каждой главой "Диких пальм" следовала глава другой повести — "Старик".
Рядом с реалистической историей двух современных людей, живущих в цивилизованном мире, оказывалась притча, начинающаяся словами: "Были однажды…" Более того, чтобы подчеркнуть, что это, притча, Фолкнер даже не дал героям этой повести собственных имен. Впоследствии он объяснял это следующим образом: "Для меня эта история была просто фоном, и они не нуждались в именах, они нужны были только как люди, делающие нечто противоположное трагедии Гарри и Шарлотты в другой истории. Мне казалось, что они не нуждаются в именах, что они не слишком важны".