Фонтаны на горизонте
Шрифт:
Хайров больше не возвращался к этому вопросу, но по-прежнему давал Северову поручения от подпольного комитета. Сегодня он пришел с очередным.
– Вы, кажется, идете в Охотск. Не возьмете ли нашего товарища?
– Вы меня обижаете таким вопросом, Арнольд Михайлович, — пожал плечами Северов. — Ваш товарищ может находиться в моей каюте до самого Охотска.
– Нет, это нежелательно, — отрицательно покачал головой Хайров. — Привлечет внимание. Возьмите его матросом, как когда-то меня.
– Матросом?—повторил Северов. — Вакантных мест нет. А вот
– Прекрасно, — поднялся Хайров. — Можете написать записку боцману, чтобы он принял на борт кочегаром нашего товарища?
Северов вынес из кабинета лист бумаги и карандаш, спросил имя «кочегара» и набросал несколько строк. Затем передал листок Хайрову:
— Пусть ваш «кочегар» поспешит, а то как бы боцман нового не нашел.
— Спасибо, — Хайров взялся за трость и, отвернув ручку, под которой оказалась высверленная полость, вложил в нее трубочкой свернутую записку Северова. — Так спокойнее. Не к лиц коммерсанту Шведецкому носить записки о кочегарах.
Оба засмеялись. Северов, увидев, что Хайров собирается откланяться, пригласил его сначала отобедать, но Арнольд Михайлович, поблагодарив, отказался:
— Как бы ваш боцман не помешал нам своей старательностью.
Северов проводил Хайрова до дверей.
2
Филипп Слива лишился работы, когда у него в кармане не было и медного пятака.
«Кишинев», на котором Слива был палубным матросом, уже готовился отдать швартовы, когда к трапу подошел взвод американских солдат во главе с офицером; рядом с ним шел человек в штатском.
— Пассажиры прибыли, — зубоскалил Слива. — Стюард, готовь каюты первого класса!
Никто не поддержал шутки маленького щуплого одессита. Все следили за американцами. Сняв с плеч карабины, они вслед за офицером начали подниматься по трапу. Северов тревожно сдвинул брови: «Зачем идут? Может, за «кочегаром» Хайрова?»
Его Северов еще не видел, но боцман доложил, что принял матроса по записке капитана. В поднимавшемся за офицером человеке в штатском Иван Алексеевич узнал одного из членов правления «Доброфлота». Это еще больше встревожило капитана. Он спустился с мостика на палубу. Американцы стояли в вольных позах, дымя сигаретами и весело переговариваясь. Матросы смотрели на них с сумрачными, выжидающими лицами. Филипп Слива в старой, рваной тельняшке стоял, уперев кулаки в бока и постукивал разбитым ботинком. Тонкие губы матроса приоткрывали мелкие зубы. Одного впереди не хватало — потерял в недавней драке в портовом кабачке.
– Ваш отход отменяется, — сказал член правления капитану.
– Почему? — Северов почувствовал, что начинает нервничать. — У нас все готово.
— «Кишинев» передается американцам, — торопливо, стараясь не встречаться взглядом с Северовым, объяснил член правления. — Сейчас же рассчитайте команду. Таково решение правления.
Матросы зашумели. Северов вспыхнул. Решение правления было оскорбительным. Даже не нашли нужным заранее предупредить капитана. И это появление американцев с оружием. Скорее все походит на конфискацию.
Кому я должен передать судно, грузы? — спросил Северов.
Господину офицеру передайте документы, я надеюсь, что на все час хватит.
— Квикли! — кивнул американец: — Скоро делайте! У Северова от негодования дрогнуло лицо. Его просто
выгоняют с парохода. Но изменить что-либо он не мог и только сказал:
— Хорошо. Через час команда покинет судно.
Ругаясь, не скрывая своего возмущения, матросы получали расчет, складывали свои пожитки, но уходить с «Кишинева» не торопились. Северов передал американскому офицеру документы. Тот, даже не посмотрев, небрежно бросил их на стол и взглянул на ручные часы:
— Час истекает.
Он поднялся, давая понять, что Северову пора уходить. Иван Алексеевич с трудом владел собой. Как хорошо, что он уговорил Соню не провожать его в рейс! Офицер, ткнув окурок сигареты в пепельницу, вышел из каюты.
Северов едва уложил чемодан, как на палубе послышались шум, крики, ругань. Дверь каюты отворилась и на ее пороге появился Джо — сын Мэйла, служивший на «Кишиневе» механиком. Такой же, как отец, высокий, широкоплечий, с черными курчавыми волосами, он унаследовал от матери карие глаза, узкий подбородок и более светлый оттенок кожи, чем у отца. Джо вырос с Северовыми, они помогли ему стать механиком, и Джо всегда плавал с Иваном Алексеевичем.
— Матросов бьют, Иван Алексеевич, — сказал Джо. Его глаза гневно блестели.
Северов выбежал на палубу. Американские солдаты сгоняли моряков с парохода. Филипп Слива, увидев капитана, крикнул:
— Братва! Не поддавайся долговязым. Уйдем вместе с капитаном...
Удар в скулу не дал матросу договорить. Скатившись по трапу на гранитную пристань, он несколько секунд лежал неподвижно. Отлетевший в сторону сундучок раскрылся, и вещи вывалились из него.
– Что вы делаете? — подошел Северов к офицеру.
– — Прекратите это безобразие!
– Здесь я хозяин, — криво усмехнулся американец.— Час прошел. Если сейчас же все не уйдут с судна, мои парни перебросят их через борт!
Офицер положил руку на кобуру пистолета и побарабанил по ней пальцами. Двое матросов помогли Сливе подняться. Он потряс лохматой головой, собрал вещи, запер сундучок и позвал судового повара:
— Ли Ти-сян! Куда потопаем?
Китаец, спускавшийся по трапу с узелком, подошел к Филиппу. Его темно-желтое лицо было спокойным, только глаза гневно горели.
– Думай твоя. Моя думай.
– Голова от дум распухнет, — огрызнулся Слива: Может американцы нам пенсию дадут.
– Дадут они тебе... — сказал боцман и воскликнул: —- Смотрите, ребята, нашего капитана как арестанта ведут!
– Матросы, сгрудившиеся на пристани, притихли, следя, как медленно, словно с огромным грузом на плечах, спускается Северов. Никогда еще он не переживал такого позора. Его сгоняют с парохода. И кто? Иностранцы. Увидев, что за ним наблюдают матросы, он подошел к морякам: