Фонтаны рая (сборник)
Шрифт:
— Мы можем сделать только одно — каким-то образом доставить Ванамонде на Землю, чтобы его изучили наши философы.
— Это не опасно? — спросил Элвин.
— Нет, — ответил Теон, отметив, сколь непривычно слышать из уст друга такой вопрос. — Ванамонде вполне дружелюбен. Более того, он чуть ли не привязался к нам.
Неожиданно у Элвина сформировалась четкая мысль, уже какое-то время сидевшая в подсознании. Он вспомнил Крифа и других мелких существ, которые постоянно убегали («Они больше не будут, мама!»), досаждая Серанис. И еще он вспомнил — как же давно, кажется, это было! — одну
Теон нашел себе нового питомца.
17
ЧЕРНОЕ СОЛНЦЕ
Они приземлились в полдень на поляне в Эйрли, на этот раз и не думая скрываться. Интересно, задал себе вопрос Элвин, доставлялся ли когда-нибудь на Землю подобный груз? И действительно ли Ванамонде находился в физическом пространстве машины? В пути ничто не говорило о его присутствии; Теон полагал, и тому были основания, что не сам Ванамонде занимает какое-то положение в пространстве, а лишь его сфера восприятия.
Когда они вышли из корабля, люк мягко закрылся, и не-ржиданно налетевший ветер затеял трепать одежду. Затем машина превратилась в серебристую точку в небе, возвращаясь в мир, к которому она принадлежала. И останется там, пока снова не понадобится Элвину.
Серанис уже ждала — о чем Теон знал, а Элвин догадывался. Некоторое время она молча смотрела на мальчиков, затем спокойно обратилась к Элвину:
— Надо сказать, ты изрядно осложняешь нам жизнь.
В ее словах не было злости, лишь признание случившегося и даже едва заметное одобрение.
Элвин сразу догадался:
— Значит, Ванамонде уже здесь?
— Да, появился несколько часов назад. С утра мы узнали о своем прошлом очень много нового.
Элвин озадаченно посмотрел на нее, затем понял. Нетрудно представить, какое влияние Ванамонде окажет на этих людей, с их тонкими чувствами и чудесной мысленной связью. Элвин живо представил себе слегка испуганного Ванамонде, окруженного пытливыми умами Люса.
— Удалось ли выяснить, кто он?
— Да, — ответила Серанис, — Это было просто, чего не скажешь о загадке его происхождения. Ванамонде — чистый разум, и знания его, похоже, безграничны. Но он ребенок, в буквальном смысле этого слова.
— Конечно! — воскликнул Теон, — Мне следовало догадаться!
Элвин растерянно захлопал глазами, и Серанис сжалилась над ним:
— Ванамонде обладает колоссальной, возможно, бездонной памятью, но как личность он незрел и неразвит. Он менее разумен, чем человек, — женщина криво улыбнулась, — хотя его мыслительные процессы проходят намного быстрее и он очень быстро учится. Также он обладает некоторыми способностями, пока еще нами не разгаданными. Похоже, ему открыто все прошлое — трудно объяснить, каким именно образом. Вероятно, он воспользовался этой способностью, чтобы последовать за вами на Землю.
Элвин молча стоял, борясь с нахлынувшими чувствами. Он понял, насколько правильно поступил Теон, призвав Ванамонде в Люс. И еще понял, как же ему повезло, что удалось перехитрить Серанис. Вряд ли он сумел бы это повторить.
— Ты хочешь сказать, — спросил он, — что Ванамонде родился совсем недавно?
— По его меркам — да. Реальный возраст очень велик, хотя, видимо, он все же уступает возрасту человечества. А вот самое удивительное: он утверждает, будто его создали мы, и нет сомнений, что его происхождение как-то связано с великими загадками прошлого.
— А чем он занимается сейчас? — слегка ревниво спросил Теон.
— Его расспрашивают историки из Греварна. Они пытаются составить приблизительную картину прошлого, но это работа не на один год. Ванамонде способен изложить историю во всех подробностях, но, поскольку он не понимает того, что видит, иметь с ним дело очень трудно.
Интересно, откуда Серанис все это знает, подумал Элвин. А затем догадался, что все жители Люса мысленно следили за ходом исследований.
— Здесь необходимо присутствие Рордена, — внезапно решил он. — Я отправляюсь за ним в Диаспар.
Он немного подумал и твердо добавил:
— И за Джезераком.
Рорден никогда не видел смерча, но если бы вдруг в него угодил, ощущения показались бы вполне знакомыми. Порой ему отказывало чувство реальности, и тогда чудилось, будто все происходит словно во сне. Именно так и было сейчас.
Закрыв глаза, он попытался вспомнить зал в Диаспаре, который когда-то был как смыслом его жизни, так и барьером, отгораживавшим от внешнего мира. Что бы он подумал, впервые встретившись с Элвином, если бы мог заглянуть в будущее и увидеть последствия этой встречи? Но в одном он был уверен и даже слегка этим гордился: все равно не отвернулся бы от мальчика.
Лодка медленно плыла по озеру, слегка качаясь, что Рордену даже нравилось. Можно было лишь догадываться, почему поселок Греварн построен на острове — хранителю записей это казалось весьма неудобным. Разноцветные дома на легких волнах создавали картину почти неземной красоты. Все это очень хорошо, подумал Рорден, но как можно провести всю жизнь, глядя на один и тот же пейзаж? Однако местные люди именно этим и занимаются.
Впрочем, хоть они и чудаки с точки зрения диаспарца, их незаурядный интеллект заслуживает уважения. Рордену мысли Ванамонде ничего не говорили, они звучали как тысяча голосов разом в огромной гулкой пещере. А вот жители Люса могли распутать их, записать и не спеша проанализировать. Уже проявлялась структура прошлого, совсем еще недавно считавшегося утраченным навсегда. И оно изобиловало странностями и неожиданностями; оно, казалось, не имело ничего общего с историей, в которую прежде верил Рорден.
Через несколько месяцев он должен представить свой первый отчет Совету Диаспара. И хотя пока слабо представлял себе, о чем будет докладывать, одно не вызывало сомнений: с изоляцией его народа будет покончено. Барьер между Люсом и Диаспаром падет, когда станет ясным происхождение этих городов: две великие культуры, смешавшись, на тысячелетия обеспечат человечество новой энергией. Но даже это казалось всего лишь побочным продуктом начавшихся великих исследований. Если то, на что намекает Ванамонде, правда, горизонты человечества вскоре не только охватят Землю, но и достигнут звезд, распространятся на далекие галактики. Но об этом говорить еще слишком рано.