Формула ботана: маг плюс лох
Шрифт:
И заходил по кабинету Гли-Нарлита, заложив руки за спину и тяжело печатая шаги.
— Не обращай внимания, — отмахнулся он. — Мне так легче ощущать себя кретином. В отличие от тебя я не пью. Вот и приходится изворачиваться. А ты тоже не налегай: мы ещё не закончили. Кстати, та история со Святоравной дело рук Аркатана?
— Да. Те два таара, что ты оставил у Лужи, признались во всём.
— Так и думал, что он отдаст их тебе.
— Не мне. Улу-Балху. Меня, как ты помнишь, в Улучеле уже не было. А как ты догадался?
— Аркатан сказал, что аны паталогически не переносят друг друга. И убивают при каждом удобном случае. А я оказался таким идиотом, что принял это за факт. Понимаешь? Не поверил ему, но принял за истину. И лишь когда ты упомянул о своей дружбе с Ирионаном, до меня дошло, как меня сделали. И… Короче, мне очень жаль, что твой друг погиб. А я приложил к этому руку.
— Это моя вина, — мрачно
— Я бы не поверил, — отрезал Стас и прыгнул обратно в кресло: — Тогда бы не поверил.
— А сейчас ты…
— Верю. И даже понимаю, почему ты дважды пытался меня убить. С такой репутацией Нартахов, я бы на твоём месте ещё покруче расстарался.
— Один раз.
— Что?
— Мы с Ирионаном пытались убить тебя только один раз. Откуда второй?
Стас поразмыслил, припомнил, как покушавшуюся на них с Аркатаном шайку отпустили восвояси, и криво ухмыльнулся:
— Второй оттуда же, откуда покушение на Святоравную. И попытка прихлопнуть меня в горах.
— Понятно, — устало вздохнул Пран и налил себе ещё.
Правда, злоупотреблять не стал, ограничившись парой глотков. Немного помолчал и предложил:
— Спрашивай дальше.
— О чём? — удивился Стас, вынырнув из накрывших его воспоминаний.
— А что, больше не о чем?
— Да, вроде… Хотя нет. Все эти события с наследниками ратааров мне по боку: случилось то, что случилось. А вот, что касается анов. Я правильно понял: у вас не принято убивать друг друга?
— У нас это смертельно наказуемое преступление, — вмиг подобрался Пран, аристократично маскируя злость в голосе: — Ана, который убил другого ана, стараются убить все, кто живёт или находится поблизости. У нас довольно мало законов, которым мы все подчиняемся, подобно людям. Но, этот закон превыше всего. Я понимаю, что тебя беспокоит. Ты убил трёх Фартахов.
— И одного Прана, — уныло напомнил Стас.
— Ирионана убил не ты, — холодно опроверг граф. — А Фартахов ты не убил, а наказал. Первого за то, что тот совершил святотатство. Среди нас нет религиозных людей. Хотя верующие иногда встречаются. Но, мы никогда не нарушаем основополагающих законов человеческих сообществ. А этот Фартах его нарушил. И тем самым чуть не нанёс непоправимый ущерб репутации анов. Если бы ты его не уничтожил — причём, бесследно — всем анам юга пришлось бы пережить немало неприятных минут. К сожалению, из пяти анов, которых ты успел узнать, два оказались легкомысленными идиотами: по недомыслию попали в твой список злодеев. А Фартахи оказались подлинными злодеями. Аны и безо всяких особых договорённостей не вмешивались в эту заварушку с делёжкой трона Глинала. Нас слишком мало, и мы довольно уязвимы, чтобы так подставляться. Откровенно говоря, мы обладаем гораздо большей властью, чем ратаары. Просто, опасаемся выставлять её напоказ. Человеческие властители страшно ревнивы, когда дело касается власти. А эти Фартахи решили вмешаться. Мало того, они начали манипулировать людьми, провоцируя тех убивать друг друга. Неважно, насколько агрессивны и воинственны сами люди. Важен лишь принцип: аны не вмешиваются в их дела так, чтобы их вмешательство стало очевидным. Словом, Станислав, ты оказал всем нам немалую услугу. И тем, что убил негодяев, и тем, что сделал это чисто. Даже в истории с мнимым похищением Аркатана никто ничего не понял. Так что, твоя услуга тебе ещё не раз отзовётся. Ты не природный ан. Но, твоя удача поставила нас перед интересной проблемой: ты оказался практически одним из нас. Во всяком случае, я начал тебя воспринимать именно так. Особенно, если учесть, как поразительно происходит твоё перерождение.
— А вот теперь о нём самом, — перебил его Стас. — Что с Виткой? Я не дам вам её убить. И буду драться за неё до конца. Дреб тоже.
— Не сомневаюсь, — нахмурился Лахуатан. — Так и должно быть. Она ваш Нартах, а вы её перерожденцы. Вы теперь связаны до самой смерти. А та наступит нескоро.
— Как нескоро? — живенько заинтересовался Стас.
— Достаточно, — усмехнулся, чуть расслабившись Пран. — Мы живём, в среднем, триста лет. Перерожденцы чуть меньше. Во всяком случае те, кто дожил до естественной смерти. Вас с другом не убьют. Хотя на твоём пути не встретилось других анов, это не значит, что они не интересуются вами. Очень интересуются. И убедились, что вы с другом… не совсем традиционные перерожденцы. В вас не чувствуется угрозы. Пока ещё. Естественно, некоторые аны предпочитают не выяснять, как долго вы будете оставаться приличными людьми. Они предпочитают избавиться от возможных проблем прямо сейчас. Но, большинство не торопятся. Причина не только в том, что вы оказали нам услугу. Но и в том, как ты повёл себя в истории с моим непростительным пленением. Поступок был умным и благородным — это мы оценили. Ещё одно обстоятельство говорит в вашу пользу: ваше намерение поселиться на Порогах. Некоторые любители острых ощущений из Фартахов там иногда бывают. И даже некоторое время живут. Праны этого не делают никогда.
— Что с Виткой? — вернул его Стас в нужное русло. — Пока ты говорил только о нас с Дребом.
— Я говорил только о вас, потому, что Витатуана ещё ребёнок. Причём, находящийся под вашим влиянием. По сути, вы сейчас её воспитываете по своему усмотрению. По своему образу и подобию. А это мы уже обсудили. Если у вас получится вырастить из этой девочки достойную мудрую женщину, вы попадёте в историю. Впрочем, ты уже в неё попал. Мы обсудили всё, что тебя интересовало? — вдруг оживился Лахуатан.
Даже глазки загорелись в предвкушении того, о чём Стас догадывался. Он бы мог задать ещё один вопрос: зачем графу понадобилось самолично заниматься размножением перерожденцев? Понятно, что первоначальная версия о рабах-Нартахах не выдерживала критики. Это Стаса тогда переклинило от излишней впечатлительности. Наличие в нём нитей ничуть не повлияло на мозговую деятельность: никакой тягой повиноваться Витке или кому другому он не обзавёлся. Тут что-то другое и весьма любопытное.
Но, какое-то внутреннее предостережение прозвучало вполне определённо и настойчиво: не стоило касаться этого вопроса. По крайней мере, сейчас. У них сложились некие сбалансированные взаимоотношения. Граф откровенно облажался перед своими, не сумев наложить лапу на Витку. Стас с Лёхой его здорово выручили, и все в шоколаде. А вот об экспериментах Лахуатана его коллеги вряд ли знают, если у них такое отношение к Нартахам. Они их, значит, травят, как тараканов, а тут нашёлся умник, который вздумал их разводить. Незаданный вопрос послужил неким авансом, дескать, перерожденцы не собираются молоть языком о том, что так неудобно отзовётся в обществе. Граф это понял и оценил. Глядишь, ещё подружатся к пользе молодой нартахеровой семейки — внутренне усмехнулся Стас, а вслух поинтересовался:
— У тебя тоже есть вопросы?
— Я его уже задал, — укоризненно покачал головой Пран.
— А я на него ответил.
— Не ответил, — жёстко бросил Пран.
Прежний вполне себе нормальный собеседник исчез. Перед Стасом сидел ан, чётко и непреложно осознающий своё превосходство над остальным человечеством. Ан, который отлично понимал, что красноголовый перерожденец способен его убить. Но знал также, что после этого он и сам не жилец. Не говоря уже о его друге и Нартахтушке. Однако и на угрозы поддаваться вот так — за здорово живёшь — Стас не желал.
— А с какой стати я должен на него отвечать? — не менее жёстко осведомился он.
— Потому, что я хочу знать. И потому, что мне есть, что за это предложить.
— Женщина, о которой ты говорил… — начал сатанеть Стас.
— Её я привезу. Это мы больше не обсуждаем. Но, я знаю, где сейчас находятся ещё трое.
— А с чего ты взял, что они меня интересуют? — откровенно шизел Стас от его напора и нахальства.
— Сначала они подобно тебе потеряли свою личность. А потом обрели новую, — чеканил каждое слово Лахуатан. — Совершенно другую личность. И эта новая личность абсолютно не знала уклада человеческой жизни. А, кроме того, не говорила на нашем языке. Но не была немой или умалишённой. Новая личность говорила на каком-то неизвестном грубом языке, подобного которого на всех наших землях не существует. Даже на северных землях. Такое весьма редко, но происходит. Впрочем, я не знаю, насколько редко. Вполне возможно, что подобные потерявшие себя люди просто гибнут, не умея вписаться в обыденную жизнь. Причём, в первые же часы или дни жизни. За первый же украденный кусок хлеба где-нибудь в сельской глуши их могут убить, едва услышат чужую речь. А вы с Дребом выжили. Не просто выжили: вы встретились и оба стали перерожденцами, что с людьми бывает очень и очень редко, — напомнил он. — Уверен, что и Дреб давно уже перевалил за известный предел в тридцать нитей. Насколько? Думаю, не менее, чем втрое. Он начал позже тебя. Но, скорей всего, добьётся тех же результатов. Станислав, эта информация смертельно опасна для вас обоих. Мы с Ирионаном заинтересовались этим вопросом, лишь случайно став свидетелями истории одной потерявшей себя девчонки. Той самой, которая поначалу твердила, как заведённая: не имеете права, — повторил он по-русски. — Мы в тайне от других начали выискивать информацию обо всех известных подобных случаях. На Дреба не вышли. Но, ещё троих обнаружили. А потом прямо в моей собственной лаборатории появился ты. Ты, Станислав, а не тот тупой варвар, который прежде лежал на столе в этом теле. А теперь представь: что сделают аны, если выяснится, что все сменившие личность люди способны стать сверхперерожденцами? Причём, по силе намного превосходящими их. Так что, мы продолжим этот разговор?