Формула ботана: маг плюс лох
Шрифт:
Стас помолчал, заканчивая переваривать такой крутой наезд на психику. Не сказать, будто возможные попаданцы, на которых тут намекали, его так уж взволновали. Взволновали, конечно, но вполне себе умеренно. Не агитируя бросаться им на выручку любой ценой до последней капли крови. Но, вот угроза — почему-то показалось, что это пока угроза, а не шантаж — она была штукой увесистой. Козырной такой картой. И Стас решил обнаглеть:
— Зачем тебе это? Только ответь честно. Или вообще никак.
— Могу и честно, — сбавил обороты Лахуатан, вновь перейдя на стиль светской беседы. — Ты весьма мудро обошёл стороной один вопрос…, касающийся моей излишне опасной любознательности в отношение Нартахов. Я оценил это. Но, не значит, что почувствовал себя
— А я обойду тему своей драгоценной личности, — окончательно упёрся Стас. — Понятно, не стану утверждать, будто всё, о чём ты наговорил, сплошной бред. Я идиот, а не сумасшедший. Но и выкладывать нашу… семейную тайну не стану. Обойдёшься. И не тычь мне в глаза опасностью нашего существования. Ваше существование для нас тоже не праздник. Тут мы с анами в одинаковом положении. Не знаю, во имя каких личных шкурных достижений проказничали прежние перерожденцы. Хотя догадываюсь. Их, как и всегда, сладкая парочка: деньги да власть. Ни то, ни другое нас с Дребом не интересует. Власть так уж точно, — от души расплылся он в пренебрежительной ухмылке. — Была охота вздрючивать на себя этот хомут. Властвовать над местным дурачьём? Пран, ты же образованный человек. Ни за что не поверю, будто ты не видишь разницы между варваром и законченным дебилом.
— Это лишь слова, — невольно поморщился тот.
— А вот этого не надо! — вспылил Стас. — Я не стану ничего доказывать. На это ты меня не раскрутишь. Пока мы тут заседаем, Дреб с мужиками уже готовится в дорогу. Завтра на рассвете мы помашем тебе ручкой и свалим. И радуйтесь тут себе, сколько влезет. Если хочешь, могу дать тебе одно обещание. Мы тут наметили в будущем установить торговые отношения с Глиналом. И если уж мы с Дребом тебя так напрягаем, то сами даже не переступим границы… Неа! — оборвал он сам себя, хитро щурясь своими азиатскими щёлками. — Не дам. В смысле, такого обещания. Сначала перебейте на своих торговых трактах всех разбойников. Так я и позволил грабить мои обозы.
— Ты ещё не уехал, но уже посылаешь обозы, — почти восхитился Лахуатан, покачав головой. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты, Станислав, ещё крайне молод.
— Ты вправе думать, что вообще никогда не ошибаешься, — ввернул Стас любимую издёвку отца. — Кто я такой, чтоб тебя опровергать? А знаешь, как только мы построим более-менее приличный дом, я приглашу тебя в гости. Ты же у нас большой учёный. Вот и поизучаешь традиционный быт нетрадиционных Нартахов.
— А знаешь, как только вы построите более-менее приличный дом, я приеду в гости, — вполне серьёзно заявил Пран.
— Вот и договорились, — хмыкнул красноголовый Нартах.
Как он и обещал, их обоз потянулся из цитадели Гли-Нарлита ещё в предрассветных сумерках. Счастливыми в нём были только дети — взрослые не выспались катастрофически. По сути, мужиков никто не тянул силой полюбоваться на казнь бывшего хозяина этих земель. Да ещё устроенную — по какой-то идиотской местной традиции — прямо посреди ночи. Стас поначалу думал, что это из-за королевского происхождения приговорённого. Может, солнце не должно мозолить свои светлые очи об такого засранца — кто знает? Но, от услужливого предложения Святоравной растолковать ему основы, заложенные в эту традицию, он с ужасом отказался. Да, и эта бабулька явилась в многострадальный замок, дабы почтить всех и вся. Улу-Балх умел пользоваться любым политическим материалом, какой только мог заграбастать в свои руки.
Досадно, конечно, что придурочные Нартахи не удосужились скормить своему текстилю и этого «Дураковича». Пришлось замордованному династической борьбой сёгуну устроить открытый судебный процесс по делу о кощунстве и попрании. Открытый на весь белый свет: солнце ещё не село, а по всему городу уже раструбили, что в цитадели вот-вот начнётся невиданное представление. Ещё бы народ не забил на ужин и вечерний туалет. Напихали его на крепостной двор — не продохнуть. Зрителям даже позволили оседлать крепостные стены — иначе никак: только резать через одного. Сама сцена ютилась на крыльце какого-то двухэтажного крепостного строения: пять на три. Сюда втиснули и Улу-Балха, и принаряженного Гли-Трала, и всю такую обуянную кручиной Святоравную, и ещё каких-то мужиков. А также Прана высшего уровня владения силой и, естественно, приговорённого.
Стас очень сомневался, будто младший «Дуракович» хотя бы секунду успел побыл подозреваемым — его приговорили до приговора. Но, на сомнения Нартаха всем было плевать. Главное, чтобы в приговоре не сомневался народ. Для чего на суд и был приглашён «случайно проезжавший мимо» Лахуатан.
— А этот обруч правды не такая уж вредная штука, — заметил Лёха, свесившись с балкона, под которым и вершился суд. — От скольких судебных проволочек он может избавить.
— Ты прав, — ничтоже сумняшеся поддержал его Су-Трен.
— Ты, кажется, был против этой пакости, — удивился Стас.
— Это ты был против, — не моргнув глазом, опроверг комвзвода. — А я этого не говорил. Нам не стоит устраивать из этого шум.
— Не хочешь ссориться с анами?
— Не хочу лишаться возможности держать в узде всех отморозков, что толкутся на Порогах, — честно обозначил свою позицию принципиальный прохвост. — И ты не захочешь, когда познакомишься с ними поближе.
— Не думаю, что это останется тайной. Ведь Лужа теперь…
— Лужа будет молчать, — философски заметил Су-Трен, разглядывая проступившие на тёмном небе звёзды. — Он состоятельный человек. И ему очень нравится жить состоятельным человеком.
На это Стасу было нечего возразить. Да и в голову бы не пришло после откровенного разговора с графом. Ему разложили по полочкам политику партии, для которой в этом мире не существовало реальных соперников. Он, было, включился в процесс, что бурлил под балконом. Но вскоре поймал себя на том, что помогает Су-Трену разглядывать звёзды. А думает о чём угодно, кроме исторического события, свидетелем которому стал. Да что там! Сам и спровоцировал: спас потерпевшую бабульку, спас прокурора-сёгуна, спас недорезанного будущего ратаара, спас эксперта в вопросах истины с его детектором лжи. Могучий маг плюс великий лох плюс прославленный освободитель — продолжил он цепочку формулы своих титулов. Правильно говорят цивилизованные люди: варварам среди нас не место. Нет такого Рима, в котором они те напакостят, явившись в гости незваными.
Размышления прервали визгливые вопли Гли-Нарлита. В отличие от размеренного глухого бубнёжа Улу-Балха или медоточивого мурлыканья Святоравной, этот пронзительный вой давил на корню любую мысль. Да ещё и народ поднял хай в поддержку церкви и её истинного радетеля Гли-Трала.
— Вы чего не спите? — спохватился Стас, оглядываясь по сторонам.
— Интересно, — высказал общее мнение пристроившийся рядом Су-Ыхтай.
Весь торчащий на балконе народный коллектив табора Нартахов свесился через перила, ловя каждое слово… Чья там ария подоспела? Теперь уже Великого Прана. Его Стас и не начинал слушать. А вот Лёха чуть ли не конспектировал в уме процедуру испытания на предмет вранья заранее приговорённого. Готовился чинить суд и расправу на тех землях, что они присвоят. Су-Трен прав: всем очень нравится жить состоятельными людьми. И любой, кто пытается тебе в этом помешать, однозначно является злодеем. Я и сам прикончу такого, вздумай он рыпнуться на кого-то из своих — нехотя признался Стас. Он совершенно точно знал, что это подло. Теоретически. И на все сто был уверен, что между подлостью и жизнью своих выбора даже не существует.