Формула боя
Шрифт:
Заварзин толкнул дверь и быстро оказался рядом с «шестеркой».
На затылке Черкизова лежала мертвая рука опера.
Заварзин, глядя на светлые волосы Черкизова, в считанные мгновения определил, что тот еще жив. Жив, но не шевелится, притворясь убитым. Его можно было вытащить из машины, однако делать этого было нельзя по двум причинам. Они потеряют драгоценные в их ситуации секунды – это первое. И второе: Черкизов притворялся убитым.
Не испытывая никаких чувств, Заварзин пустил короткую очередь ему в затылок. Несколько пуль прошили мертвую руку опера, входя в голову Черкизова.
Заварзин думал правильно, его товарищ был еще жив. Прежде
Садясь в машину, он бросил взгляд на водителя «шестерки». Тот сидел за рулем, низко склонив голову, сцепив за головой руки. У Заварзина сложилось впечатление, что водитель сейчас сидит в кресле самолета, вынужденного совершить аварийную посадку.
«Молодец», – похвалил его Заварзин. Он снова равнодушно оглядел застывшие на перекрестке машины с округлившими глаза водителями, пассажиров и окаменевших пешеходов. Внешне он был спокоен, но сердце его бешено колотилось.
В таком же темпе работало и сердце Андрея Фролова. Что-то исправить удалось, хотя вот видеокамеру, отснятые кассеты и винтовку вернуть не получилось. Это даже не зацепки, это ступени, по которым следственные органы могут добраться до «Красных масс»; и виноват в этом, по большому счету, сам Фролов. Что ж, он не отрицает этого и ответит как положено. Оправдываться не станет. Как решит Дробов, так и будет. Все, точка.
«Фольксваген» развернулся почти на месте и через минуту влился в спокойный поток машин на Волоколамском шоссе, оставляя за собой два трупа и одного тяжелораненого опера.
«Все, точка…» – не мог остановиться Андрей. Как ему хотелось, чтобы «восьмерка», оставшаяся во дворе никишинского дома, в которой он провел десятки часов, неожиданно взлетела на воздух. Чтобы огонь скрыл все отпечатки пальцев, уничтожил ленту и саму камеру… Главное – отпечатки пальцев.
– Это главное, – еле слышно прошептал он.
– Чего? – Юдин приблизил к нему свою голову.
– Ничего.
Юлька, перейдя дорогу, остановилась у коммерческого киоска напротив строительной фирмы «Арендмаш» по улице Александра и Зои Космодемьянских. Она шла уже около двадцати минут, и киоск, около которого она сейчас стояла, был пятым или шестым. Юлька купила зажигалку и банку пепси. Отодвинувшись от прилавка, она сделала несколько глотков. Пепси ей уже надоела; она откровенно сморщилась. Кроме того, в карманах джинсов скопилось несколько пачек жевательных резинок и пара зажигалок.
К киоску подошел плечистый парень в темных очках и купил пачку сигарет. Отходя от прилавка, он тихо произнес:
– За тобой следят. Иди к дороге и лови машину. Встречаемся на Кутузовском.
Юльке казалось, что она снимается в главной роли в боевике. И порой ей было невдомек, почему она не слышит окриков режиссера. Однако ответ на это нашелся быстро: она классно играет, придраться не к чему. Даже не взглянув на партнера, Юлька отпила еще немного воды и подошла к краю тротуара.
То же самое сделали двое парней лет по 25–26. Они стояли в некотором отдалении от нее. Антон заметил слежку за Юлей, когда та во второй раз остановилась у киоска. Потом он перепроверил себя и убедился, что те двое в техническом отношении не совсем хорошо подготовлены, так как за ними ни на близком, ни на дальнем расстоянии не следовала машина. Наконец он окончательно определился в выборе наиболее подходящего места, чтобы освободить Юльку от «хвоста».
Сейчас она деловито договаривалась с водителем остановившейся машины. Те двое, похоже, тоже удачно остановили машину; во всяком случае, к обочине, мигая правым поворотником, прижимались «Жигули» девятой модели.
Юля закончила переговоры и уже садилась в машину. «Девятка» остановилась, один из парней потянулся к ручке.
Антон все это время находился в пяти шагах от них, глубоко затягиваясь сигаретой. Улица была достаточно широкой, позади киоска – в десяти-пятнадцати шагах – зиял проход между жилыми домами. Антон хорошо знал это место и представлял, как можно быстро исчезнуть. Именно поэтому маршрут Юли был оговорен заранее. Если ничего подозрительного за ней Антон не обнаружит – все в норме; если все же будут следить (что, по мнению Антона, было маловероятно), то уйти этим двором было легко. Или не очень сложно.
Итак, понял Антон, за Юлей установлено наблюдение. За те четыре раза, что она делала остановки, он точно определил следивших: их было двое. По мере продвижения Антон пытался решить непростую задачу: кто следит сейчас за девушкой – силовики или люди Дробова? Последних он не исключал, но все же надеялся, что они не будут вести наблюдение за его квартирой. Оказалось – наоборот. Генерал выставил своих людей в достаточном количестве, если они смогли заметить или вычислить Юлю и послать вслед за ней преследователей. Логично было предположить, что за Сергеем Образцовым сейчас тоже следят, даже наверняка следят; это Антон узнает только после того, как избавит Юлю от «хвоста». Значит, людей генерала было по меньшей мере шесть.
Выводы Антона были стройными, но безрадостными. И еще он так до конца и не определил, чья рука сейчас тянется к ручке машины – милиционера или боевика Дробова.
Парень немного нагнулся, открывая дверцу машины, и Антон, экономя драгоценные мгновения, с ходу ударил его ногой в голову. Второго он просто толкнул руками и снова переключился на первого, вкладывая в удар всю силу. Теряя сознание, тот заскользил пальцами по дверце.
Второй еще не успел встать. Опираясь об асфальт левой рукой, он непроизвольно поднял правую вверх. Антон перехватил ее, выворачивая пальцы и резко поднимая парня. Через секунду тот, стоя перед ним на цыпочках, получил сильный удар под ребра и правый боковой в голову…
Как-то Романов сказал:
«Я, Антон, учу солдат, как учил своих очень известный командир-спецназовец. Он спрашивал бойца, страшно ли тому одному ночью в лесу. Боец, подумав, отвечал: «Да». Тогда ему же говорили: «Теперь представь, что ты – волк и этот лес твой. Страшно тебе?» – «Нет», – отвечал солдат. Понимаешь, Антон, ничего не боятся только сумасшедшие. Нормальные люди, даже очень смелые, испытывают чувство страха. Но в том и изюмина: смелый человек преодолевает или может преодолеть чувство страха. Слабый не преодолеет его никогда».
…Когда второй преследователь упал на асфальт, Антон почувствовал себя волком – волком в своем лесу. Он не преодолевал страх, сейчас он просто ничего не боялся и в то же время не чувствовал себя сумасшедшим. В нем происходила какая-то метаморфоза.
«Это мой лес, и я в нем хозяин».
Как ни решительно был настроен Антон, теперь нельзя было терять ни секунды.
Прохожие шарахнулись от него, когда он ринулся к спасительному проходу. Миновав пятнадцатиметровый затемненный участок, он выскочил во двор. Теперь ему предстояло пробежать лабиринт из однотипных застроек и оказаться в 8-м Новоподмосковном переулке. Затем, уже в спокойном темпе, он пройдет еще один квартал.