Формула любви
Шрифт:
Впрочем, самого Юджина это мало заботило. Он пел, потому что пелось, и не загадывал на будущее, чем он станет жить, как, где. А вот с кем… Когда он увидел Марту, ему захотелось быть только рядом с ней.
— Ну что раскрыл рот, малыш? — Глаза Марты светились зеленым. — Мими, у тебя брат глухонемой, да? А я слышала, будто он поет… Или уже не поет? Тебе сколько лет, мальчик?
Марта, которая была уже совершенно взрослой девушкой, говорила с ним, как с молокососом-недоумком, но Юджин готов был терпеть все, только бы она смотрела на него, только бы говорила, говорила, говорила… Он впился взглядом в ее полные красные губы с золотистым пушком над ними, он готов был пересчитать все веснушки на ее милом носике, он заметил, какие у нее необыкновенные ресницы — рыжие, а на самых копчиках — черные, словно подведенные тушью.
Юджин молчал. Да и может ли говорить человек, пораженный громом?
А Марта, могла ли она вести себя как обычная девушка? Ну конечно нет. Природа, когда лепит человека, наделяет его характером и темпераментом. Если она сделала Юджина интровертом, углубленным в себя, этаким чувствительным, романтическим юношей, то Марту Зильберг сотворила экстравертом, обращенным наружу, чувственным, но обладающим невероятной логикой существом.
Она хотела сниматься в кино. И она стала сниматься. У нее было то, чего не мог отрицать никто, — фактура. Лицо, волосы, фигура — такие поискать. Но для Голливуда этих достоинств оказалось недостаточно, там уже, кажется, видели абсолютно все, и на обратном пути из Лос-Анджелеса домой Марту заметили и пригласили сниматься — но в порнофильмах.
Юджин любовался Мартой всякий раз, когда ему доводилось ее увидеть. Но с годами он сделал открытие в себе самом — природа, наделившая его даром петь божественным голосом, ему кое-что недодала для радостей земной жизни. Она не обещала ему плотских удовольствий, гормоны работали так, как задумано только для красоты голоса.
Знала ли об этом Марта?
Знала? Это слово не из ее лексикона. Она могла ничего не знать, но чувствовала абсолютно все. Марта обладала звериным чутьем, и это чутье подсказало ей немыслимое: если им с Юджином нельзя соединиться телесно, можно поступить иначе — соединить ее тело и его голос. Ради пользы обоих.
Это произошло внезапно и как-то совершенно обыденно.
— Привет, Юджин Макфайр, — однажды раздался ее голос в телефонной трубке. — Хочешь поработать и подзаработать?
Еще бы ему не хотеть. То было время, когда будущая мировая знаменитость могла лишь мечтать о гонорарах.
— Что ты предлагаешь? — спросил Юджин.
— Спеть в моем теле.
Он не понял тогда до конца, что Марта предлагает, но ничего простенького от нее никогда нельзя было ожидать. Она уже стала порноактрисой, однако Юджин воспринимал это ее занятие как обычную работу, которую на самом деле лучше Марты никто не сделает.
— Твой голос очень подходит моему телу, тебе так не кажется? — Она хрипло рассмеялась.
— Но вряд ли в моем репертуаре есть то, что ты можешь предложить мне спеть.
— В том-то и дело, что есть! — Смех Марты оглушил его. — О, знаешь, это будет потрясающий фильм, я играю монастырскую послушницу с небесным голосом.
И невероятное произошло. Марта Зильберг пела голосом Юджина Макфайра, какая прекрасная находка — к ее роскошному телу, к ее лицу, к зеленым глазам и огненным волосам подходил его контртенор так, как никогда и никому не мог подойти. Естественно, в титрах фильма имени Юджина не было, но счет, открытый студией на его имя, порадовал мальчика…
Поющую Марту заметил молодой английский режиссер и пригласил в свой фильм — именно как поющую актрису. На островах никому не было дела до того, что Марта Зильберг снималась в порнофильмах — те ленты остались далеко за океаном, прошлое омыто высокими солеными волнами.
Марта обрадовалась предложению, но отнеслась к нему как к естественному ходу событий. Кажется, она даже и не подумала о том, что если уедет в Англию, то «ее знаменитый голос» останется в Штатах. А когда наконец она об этом вспомнила, то размышляла недолго.
— Ты едешь со мной, Юджин Макфайр! Что ты теряешь? Ничего. Полный вперед, дорогой мальчик! Мы доберемся до высот!
И он поехал в Англию с Мартой. Самое удивительное, что и для Юджина Макфайра этот шаг стал первым на пути к собственной певческой карьере. Именно в Лондоне состоялся его дебют — сольный концерт в богатом поместье, где устраивались автомобильные гонки — «Фестиваль скорости». На этот фестиваль обычно собирался весь британский истеблишмент. По случаю закрытия фестиваля был дан концерт, на котором потрясенная публика услышала «Аве Мария» в исполнении Юджина Макфайра.
Как Марта сумела устроить ему дебют? Очень просто — к тому времени она уже познакомилась с будущим отцом юной Бесс, автогонщиком, звездой этой трассы.
Поэтому у Юджина Макфайра не возникло ни малейшего сомнения, что с газетной полосы на него смотрит юное повторение Марты.
Ее дочь.
Юджин потер глаза, потом сильно вдавил глазные яблоки внутрь и не отнимал пальцы до тех пор, пока перед глазами не заплясали радужные огоньки. Поморгал. Покачал головой.
Обдумывая то, что он увидел и прочитал, Юджин уловил один нюанс, который поначалу насторожил его и вызвал досадное чувство сожаления, а потом по-настоящему обрадовал.
Вот кто станет его проводником в вечность!
Бесс Раффлз. Он знает, как заставить ее сделать это.
Юджин открыл ноутбук, лежавший на столе, и вошел в файл. Пальцы бегали по клавишам, едва успевая за мыслями, которые, как всегда, были точными и краткими.
Представившись давним другом покойной матери, Юджин пригласил девушку посетить его в поместье близ Лондона.
Глава третья Когда хочется невозможного
Между тем юная Бесс на самом деле хотела невозможного. Стать гонщиком «Формулы-1» — это значит претендовать на небывалое исключение из правил, а всякое исключение обычно обходится очень дорого.
Но что поделаешь — Бесс обожала скорость. Она любила сверкание болидов на трассах «Формулы-1», этапы гонок которой разбросаны по разным странам мира. Еще подростком Бесс начала собирать все, что попадалось под руку и было так или иначе связано с «Формулой-1». У нее в гараже образовалась внушительная коллекция акулоподобных носов гоночных машин, которые частенько страдают в гоночных баталиях и которые за несколько секунд механики меняют в боксах на трассе, чтобы гонщик мог лететь дальше.
Скорость — вот чего ей хотелось больше всего, даже больше жизни.