Формула неверности
Шрифт:
Таня нажала кнопку звонка. Голоса на минутку стихли, а потом дверь распахнулась.
На пороге стоял какой-то невысокого роста, кудрявый, но, сразу видно, накачанный молодой человек и с интересом смотрел на нее.
— Девушка, вам кого?
— Карпенко Михаила.
— Миха, это к тебе! — крикнул он в глубь комнаты,
— Так заводи! Кто пришел-то? Ей-богу, Витьке только доверь дело, он тут же его завалит!
Таня вошла в комнату, и в ней в тот же миг воцарилось молчание.
— Япона ма-ать! — протяжно произнес кто-то.
Прямо перед Таней за столом сидел Мишка и удивленно смотрел на нее. А за столом, кроме него, сидело еще человек десять мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет. И ни одной женщины. Ничего похожего на то, что она себе в воображении нарисовала.
Бывший Танин муж сидел за столом не так, как все, а как бы сбоку. Правая нога его, до колена — как ей в первый момент показалось, металлическая, — была вытянута вперед.
«Протез! У него протез! — подумала Таня, но не в смятении, а просто констатируя. — Слава Богу, что всего лишь нога, а сам он жив!»
Вот что мысленно прокричало ее сознание.
— Знакомьтесь, братва, это моя бывшая жена Татьяну Карпенко, женщина, которую я пламенно любил когда-то.
«Когда-то! — панически отметило ее сознание. — Он сказал — когда-то!»
Кто-то из мужчин схватился за стул, чтобы предложить его Тане, но Мишка остановил это движение взглядом.
— Таня, у тебя ко мне дело? — сухо спросил он.
— Дело, — ответила она, не сводя с него глаз. — Я пришла просить, чтобы ты взял меня замуж.
За столом кто-то тихо ахнул, и пар десять глаз — кто удивленно, кто насмешливо — уставились на нее.
— Замуж, говоришь? — Мишка, словно пристраивая
Теперь Таня разглядела, что это не костыль, а такой аппарат. Кажется, он называется аппарат Илизарова.
— Замуж, — насмешливо повторил Мишка. — Значит, когда я, как говорится, был моложе и лучше качеством, она ушла от меня, хлопнув дверью. А узнав, что я теперь инвалид, она прибежала меня жалеть…
— Я не знала! Я ничего не знала! — перебила Таня. Ей ли не знать своего мужа. Он нарочно станет теперь говорить гадости в надежде, что она обидится и уйдет. — Просто я звонила тебе каждый день, много дней, а сегодня ты взял трубку, вот я и прибежала.
— Прибежала, — эхом повторил он. — Но теперь-то ты видишь, что к раздаче опоздала. Как раз по этому адресу здоровые мужики кончились, остались одни инвалиды. Так что, Татьяна Всеволодовна, прощения просим, но наш товарищ сейчас вас проводит…
— Я не хочу уходить! — упрямо сказала она.
— А чего ты хочешь, дорогая? — Его голубые глаза сузились в презрении — но презирать-то ее за что? — Не жалкого инвалида, ведь так? А посмотри, какие у меня геройские друзья. Кое-кто и неженат. Отвечаю за каждого. Один другого лучше. Выбирай…
Он, наверное, продолжал бы еще говорить, но Таня сделала два шага вперед и с силой залепила ему пощечину. За столом кто-то гыкнул.
— Татьяна, ты чего? — удивленно протянул Мишка. — Ты же никогда прежде руки не распускала.
— А ты не хами, — посоветовала она.
Он еще некоторое время смотрел ей в глаза, а потом проговорил:
— А теперь вы понимаете, мужики, почему я люблю эту женщину до сих пор?
— Чего ж тут не понять, — проговорил один из сидящих, усаживая Таню на свободный стул.