Формула неверности

Кондрашова Лариса

— Я отвезу тебя, — сказал Леонид.

— Еще чего, у меня свой шофер есть.

— Интересно, кто это?

— Сестрица моя, Танюша.

— Ага, на моей машине.

— Зачем на твоей, у нас своя есть.

— А я все забываю спросить: чья машина стоит во дворе?

— Наша. А поскольку я уезжаю, то теперь уже только твоей жены. Если ты не передумал ехать в аэропорт, то можем взять тебя с собой в качестве пассажира.

— Дожил! — буркнул Ленька, впрочем, вполне беззлобно.

Вечером они просто лежали рядом в постели, и на исполнении супружеского

долга никто из них не настаивал. Леня не делал попыток даже обнять ее, а Таня — тем более. Она даже решила про себя, что, если он проявит инициативу, она откажется по вполне уважительной причине — рана Леонида еще как следует не зажила.

— Она очень уж переживала из-за этого Валентина, — тихо проговорил Ленька, скорее констатируя.

— И не говори, — вздохнула Таня, — чуть ли не убийцей себя изобразила. Травиться хотела.

— Как — травиться? — чуть не задохнулся Леонид.

— Так. Позвонила мне, а голос такой — мурашки по коже. Я села в машину и помчалась в клинику. Смотрю, сидит моя Машенька за столом, достает из упаковки таблетки и горкой складывает.

— Зачем?

— Наверное, чтобы сразу выпить. Ты, Леня, всегда такой сообразительный, а тут такие глупые вопросы задаешь.

— Просто я не могу представить, как что-то подобное происходит с Машей… Такая рассудительная и спокойная. Он ведь не нарочно бросился под машину?

— Вряд ли. Его товарищ, Слава, вроде говорил, что, ко всему прочему, и водитель был нетрезвый.

— Пьяный водитель с утра пораньше?

— А чему ты удивляешься? Может, и с вечера. Просто спать не ложился. А может, у него многодневный запой…

— Только Валентину от этого не легче.

— А Маша… Она просто привыкла прежде всего с себя спрашивать, вот и винит себя во всем…

Таня замолчала, и муж никак на ее молчание не отреагировал. То ли заснул, то ли сделал вид, что спит.

Она, конечно, могла рассказать Леониду еще кое-что. И о том, как внесла свою лепту в стресс Маши. И о том, что Маша считает свою любовь к Таниному мужу безнадежной. А как она еще могла считать, если ее младшая сестричка живет по принципу: и сам не гам, и другому не дам!

Не хочет Ленька серьезного разговора — не надо, ему же хуже. Таня поворочалась, устраиваясь поудобнее. Замерла. Вот сейчас еще немного, руки-ноги отяжелеют, глаза закроются сами собой…

Размечталась. Сна, что называется, не было ни в одном глазу.

Ей вспомнилась картинка минувшего дня. Они все трое стояли в очереди к стойке регистрации, а Шурки все не было. Маша вся извертелась, выглядывая в огромные стеклянные окна зала аэропорта любимую племянницу.

Наконец та появилась, но как. Прямо к крыльцу с сиреной и мигалкой подкатила милицейская машина, и из нее вышла Александра. Выплыла! Расцеловалась с теткой, что-то шепнула ей на ухо — Маша явно удивилась, даже удивленно оглянулась на Таню, но стюардессы у стойки регистрации заторопили ее, и Маша протянула билеты, а Ленька тут же поставил ее чемодан и сумку на весы.

Именно в этот момент Таня вспомнила слова Мишки о том, что дочь в кого-то влюблена. А она из-за стремительно развивавшихся событий в жизни Маши и ее самой так и не удосужилась до сих пор поговорить с Александрой. Начистоту.

Таня потихоньку слезла с кровати и услышала вовсе не сонный голос Леонида:

— Ты куда?

— Не спится, — сказала она, — пойду чаю с медом выпью.

— И мне, пожалуйста, приготовь.

Когда уже она отучится выдумывать причины для каждого своего движения. Все время оглядывалась: как Леня посмотрит на то или другое ее действие, что скажет. Вот и сейчас. Она вовсе не чай собиралась пить. Разве что попозже. Она хотела наконец поговорить с Александрой. Во-первых, какие у нее секреты от родной матери, и, во-вторых, правда ли, что она в кого-то влюблена.

Последнее, конечно, Таня собиралась выяснять очень деликатно.

Теперь же придется объяснение с дочерью отложить. Кстати, Таня даже не посмотрела, дома ли она. Александра позвонила вечером, сказала, что вернется поздно. Когда они с Ленькой ложились, дочери все еще не было дома. Ключ от входной двери у нее есть. Наверняка потихоньку пробралась к себе, чтобы не шуметь и не будить родных, которые непременно посмотрят на часы.

— Не волнуйся, мама, меня привезут. — Так в ответ на ее беспокойный вопрос отреагировала Александра.

— Кто? — уныло поинтересовалась Таня.

— Органы охраны правопорядка, — засмеялась дочь. Таня между размышлениями поставила на газ чайник, выложила в вазочки три сорта варенья: недавно сваренное клубничное и прошлогодние кизиловое и ежевичное. Поставила баночку с медом, нарезала лимон и столь любимую Леней слоеную булочку.

Она услышала, как муж спускается по лестнице, и стала наливать чай, но он миновал открытую дверь кухни и открыл входную дверь.

На этот раз поинтересовалась Таня:

— Ты куда?

— Сейчас вернусь, — ответил он.

Вернулся и правда скоро. С полиэтиленовым пакетиком, который поставил на край стола. «Из сарая принес!» — поняла Таня.

Леня открыл пакет и стал выкладывать на стол банковские упаковки долларовых купюр. Их было много. Если перевести на рубли, никак не меньше миллиона.

— Меня покупаешь? — вроде бы пошутила Таня.

— Я прошу у тебя развода.

Эта короткая фраза повергла Татьяну в шок. То есть и так было все ясно. И она думала, что рано или поздно ей придется сказать вот эти самые слова, но то, что их произнесет Леонид, она не была готова.

Кроме того, ее женское самолюбие оказалось неожиданно уязвленным. Муж платит такие огромные деньги только за то, чтобы она его отпустила.

— Это может не стоить тебе ничего, кроме самой платы за развод, — криво усмехнулась она.

— Погоди, Таня, давай поговорим спокойно. У нас с тобой, как ни странно, неплохие отношения, и в постели мы друг другу подходим, но при том не любим друг друга. Ты все еще вспоминаешь своего первого мужа, а я…

— …люблю Машу, — докончила она.

— Значит, ты все знаешь, — не удивился он.