Формула порока
Шрифт:
«Наверное, из экономии», – подумал он.
Его провели в комнату с темной табличкой со светлым словом «Сестринская» и посадили к столу. Здесь уже другая медсестра в белом халате без головного убора стала опрашивать и заполнять дальше медкарту.
– Черепно-мозговые травмы имелись ли у вас?
– Отсутствовали.
– Имеются ли у вас психические заболевания?
– Как-то обошёлся.
– Имеете ли вы родственников с психическими заболеваниями?
– Только русские в родне.
– Болеете ли туберкулёзом?
– Здесь
– Давайте ближе к теме! Болели ли вы инфекционными заболеваниями?
– Ангиной в детстве, получается, много раз.
– Болели ли вы гепатитом?
– А что это такое?
– Желтуха.
– Ею заражаются, я слышал, от крыс, вроде бы?
– Заражаются разными путями, но поскольку вы спрашиваете, что это такое, значит, данная болезнь, скорее всего, вас миновала стороной. Обычно кто болел ею, знают, по крайней мере, название, потому что лечение проходит, как правило, в стационаре и чаще в Боткинской больнице.
Медсестра выглядела миловидной, привлекательной и чем-то напоминала одну из спутниц Филиппа Киркорова, когда он исполнял шлягер про марлевые повязки. Владимир припомнил, что в приёмном покое у женщин на руках и в ушах отсутствовали всякие украшения. Здесь в отделении он встретился с тем же, и удивился своему наблюдению. Кроме того, на головах медперсонала отсутствовали всякие поварские колпаки или косынки, поэтому девушки и женщины в стерильных халатах преподносили свои скромные продуманные причёски для всеобщего обозрения.
Стены и высокий потолок помещения давно скучали по штукатуру и кисти маляра. В комнату входили и выходили из неё сноровистые медики в опрятных, видавших лучшие виды белых халатах и медлительные пациенты в тапочках и спортивных костюмах. Тщательной покраски требовали потрескавшаяся рама с подоконником и обшарпанная, хотя и чистая, дверь. На исцарапанном канцелярском столе то и дело звонил один из двух телефонов, и часто кого-то звали к телефону по громкой связи. Жизнь кипела и била ключом.
Владимир слышал, как приятная медсестра в изящных позолоченных импортных очках говорила в микрофон, а металлический голос из коридорных динамиков дважды повторил вослед:
– Во вторую палату поступает новый больной. Застелите постель.
После заполнения медкарты миловидная сестра сказала:
– Я провожу вас к заведующей нашим отделением, Зое Степановне, она хотела вас посмотреть.
Заведующая оказалась женщиной бальзаковского возраста. Но лёгкие спадающие локоны ухоженной причёски, наигранный удивлённо-вопросительный взгляд широко открытых глаз и нанесение помады чуть выше губ позволяли сделать вывод, что женщина старательно исполняет роль молоденькой девушки студентки-практикантки, которая случайным образом оказалась в этом кабинете. Она что-то царапала авторучкой среди вороха бумаг на обширном столе.
Взяв из рук сестры медицинскую карту Владимира и начав бегло читать, она сказала скороговоркой:
– Благодарю вас,
Аня тотчас вышла, а занятая Зоя Степановна, продолжая читать, пригласила Владимира:
– Присаживайтесь, подождите минуточку.
Закончив знакомство с записями на бланке, заведующая отделением посмотрела на пациента мощным, распиливающим на части взглядом профессионального гипнотизёра, и попросила его рассказать о себе.
– Родился, учился в Санкт-Петербурге, сейчас живу на Васильевском острове, работаю грузчиком в магазине.
– И чем занимаются ваши родители?
– Мать работает бухгалтером, а отец – строитель.
– Он каменщик, плотник или крановщик?
– Раньше он работал прорабом.
– А сейчас?
– Тоже что-то строит, но вроде бы что-то за городом.
– Как-то мало вы знаете о своём родном отце.
– Давно мы с ним виделись. У него своя семья уже три года.
– Но все-таки между вами хорошие отношения? Поможет ли он финансово, если понадобится закупать дорогостоящие лекарства?
Владимиру вновь захотелось пить.
– Надо думать, что сможет, если его найти.
– Знаете, где работает мама?
– В какой-то маленькой фирме, едет каждое утро на троллейбусе, да ещё с пересадкой, – слукавил Владимир совершенно спокойным голосом.
Что-то определённо насторожило его, когда речь зашла о финансовых возможностях предков. Он отлично знал, в каком известном всероссийском банке трудится мать и что её с работы и на работу, за редким исключением, возили на престижном автомобиле.
– У вас имеются ещё родственники или вы проживаете только с мамой?
– Родных у меня, получается, только мать с отцом, а живу я один в коммунальной квартире, потому что у матери своя новая семья уже года два.
– Каковы ваши взаимоотношения с новым супругом вашей мамы?
– С ним у меня получаются трения.
– Вы ревнуете, – заинтересовалась заведующая, чуть прищурив глаза, – или какие-то его личные качества вызывают у вас антипатию?
– Я его мало знаю, мы с ним редко встречались, – ответил Владимир.
– Расскажите о соседях по коммунальной квартире.
– Муж да жена, молодые, надо думать, ему уже за тридцать, и он часто уходит в море на гражданском судне. Вполне приличные люди.
Владимиру начали надоедать бесконечные вопросы, и он устремил утомлённый взгляд себе под ноги в дореволюционный паркет – рассохшийся, истёртый ногами медперсонала и многочисленных хронических алкоголиков.
– Пожалуйста, Владимир, поймите меня правильно. То, что я пытаюсь выяснить, имеет большое значение, – тоном удава Каа произнесла Зоя Степановна, уловив излишнюю формальность в ответах пациента. – Дело в том, что на возникновение и протекание заболевания, именуемого алкоголизмом, значительное влияние оказывает социальное окружение. В первую очередь это семья, близкие родственники, соседи, сослуживцы. Как у вас на работе относятся к употреблению алкоголя?